Журнал «Вокруг Света» №10 за 1970 год

И. Левинсон: «Я отчетливо помню, как он почему-то ответил мне: «Не кричи так сильно».

Пилот отвернул чуть правее. В прицеле штурмана все покатилось влево, и цель поползла к вертикальной черте прицела. Пули щелкали по фюзеляжу и плоскостям, оставляя черные точки пробоин.

Пулемет Кузнецова продолжал строчить, но ни пилот, ни штурман не видели, с кем он ведет бой: их внимание целиком захватили последние секунды боевого курса.

— Даю! — услышал Юр голос штурмана откуда-то издалека, глухой и неясный.

— Давай, — ответил пилот штурману, но сам не услышал своего голоса. А может быть, он и не ответил, а только подумал так, но это все равно что ответить.

Левинсон нажал кнопку бомбосбрасывателя. Из люков выпали 10 длинных бомб. Несколько мгновений они летели параллельно самолету, с одинаковой скоростью, затем наклонились и, убыстряя свое падение, скрылись из глаз. Бомбардировщик качнулся, как бы подпрыгнул вверх, но Юр сразу же удержал его на рулях...

И. Левинсон: «В последний раз ткнулся я в резиновое кольцо окуляра оптического прицела и уже через плексигласовый фонарь возбужденно глядел на огненные вспышки взрывов».

Впереди на большой скорости уходила отбомбившаяся эскадрилья, а внизу полыхали взрывы, взлетали обломки, багрово-красное пламя вперемешку с густым черным дымом огромным столбом взметнулось к небу, огненной лавой упало назад, вниз, разрастаясь сплошным костром. Огненным морем запылали склады горючего, забушевал пламенем порт.

Юр прилагал все усилия, чтобы не отстать от эскадрильи, уходившей из зоны поражения, но к «тройке» уже привязалась стая «мессершмиттов».

Бой одного бомбардировщика с целой стаей истребителей ничего хорошего не сулит. Бомбардировщик — машина тяжелая, не такая уж быстроходная и поворотливая и представляет собою прекрасную цель для истребителя, самолета маленького, быстрого и юркого. Вести бой одному против эскадрильи «мессеров» было немыслимо. Здесь не выиграешь ни на технике пилотирования, ни на хладнокровии. А избежать боя было невозможно: «мессершмитты» обстреливали бомбардировщик с хвоста, и пулемет радиста Кузнецова строчил без перерыва но он один не мог отбить атаки целой эскадрильи истребителей, а в зону огня пулемета штурмана «мессеры» не входили.

И. Левинсон: «В это время самолет резко затрясло. Раздалось что-то вроде треска, и передо мной из-под нашего самолета вверх взмыл истребитель. Он очень хорошо уложился в кольцо прицела пулемета, и я нажал на спусковой крючок своего «шкаса». Раздалась непривычно длинная пулеметная очередь. Истребитель задымил и, оставляя густой черный шлейф, резко и почти вертикально пошел вниз. Дальше наблюдать за ним не было возможности, так как нужно было следить за воздухом».

Это была очень удачная и быстрая победа. Остальные истребители рассыпались в стороны, и только один не отставал от «тройки». Он кинулся в сторону, отлетел далеко, свечкой взлетел вверх, развернулся и, открыв бешеный огонь, сверху вниз помчался в новую атаку. Пули защелкали по бомбардировщику, прошли по кабине летчика, хлестнули по приборам. Брызнули осколки стекол. Юр пригнул голову к коленям.

Бомбардировщик качнулся. Очередь врага была не смертельной для бомбардировщика, но достаточно точной: пули повредили приборы, вывели из строя правый элерон, прошлись по фюзеляжу, по хвостовому оперению. Самолет кинуло влево, накренило. Не успел Юр справиться с опасным креном, как новая очередь прошила конец правой плоскости, и он, точно срезанный гигантской бритвой, отвалился, повиснув на нижней обшивке.

Самолет еще слушался рулей, и Юр, спасая бомбардировщик от пулеметных очередей, бросал его из стороны в сторону. Подраненный самолет маневрировал тяжело. Он сбавил скорость, все больше отставая от эскадрильи, и со снижением шел к морю. Видя легкую поживу, «мессершмитты» накинулись на одинокий самолет, ведя поочередно атаку с хвоста. Но больше всех досаждал этот нахальный ас.

И. Левинсон: «Я отчетливо помню его вытянутое лицо с усами и правую руку без перчатки на баранке. Все это было видно очень хорошо, так как истребитель прошел левее нас с большим правым креном и почти рядом...»