Журнал «Вокруг Света» №10 за 1988 год

— Те уже на берегу, сейчас начнут переправу. Так что готовься, Маноло! И главное: приказ — возвратиться всем живыми! Скажешь ребятам: я тебя очень просил об этом. Ты — боец закаленный, но тоже будь осторожен, береги себя и ребят. Вперед, Эль-Пойо!

Со стороны гондурасского берега донеслись всплески, темные силуэты скользнули по черной ночной воде, луна едва отсвечивала дрожащим матово-зеленым пятном на поднятых сотнями людей волнах. Мы видели этих людей, мы их хорошо видели.

Маркой взмахнул рукой и вскочил на ноги. С ним вместе еще сорок ребят. Они бросились к аэродрому. Еще миг — и раздались их выстрелы. Одновременно открыли огонь и мы — в тех, кто пробивался сюда, в Никарагуа, с гондурасского берега.

Четыре пулемета было у нас, и патронов хватало. Косили мы их в воде десятками.

Поначалу они растерялись: не ожидали, никак, видимо, не ожидали нашей засады, а потому ни морально, ни тактически не были готовы к такой встрече.

Светало. И мы увидели, что река покраснела. От зари? От крови? Много погибло здесь «контрас», потом они отступили и перешли реку значительно дальше. Численно они нас значительно превосходили. И я понимал, что преимущество внезапности для нас закончилось.

Два взрыва — третий и четвертый, которых мы так ждали, наконец прозвучали. Еще немного — и будет сигнал. Бой, яростный бой, вдруг начал стихать. И когда взвилась зеленая ракета, моя группа бросилась к аэродрому. Отступать нам предстояло оттуда...

Тут появился Ларго, бледный, с покусанными губами:

— Маркон ранен. Уносим его и отходим. Давай, Маноло, брат. Теперь твоя очередь. Все, мы отходим!

Мы, моя десятка, залегли около последнего подорванного самолета. И уже через несколько минут увидели синие фигуры, которые в утреннем тумане маячили среди зелени. Пулеметы были при нас, и мы развернутой цепью ударили по «контрас», словно нас было несколько десятков. Потом сменили позицию, и снова — огонь! Сменили место еще раз. Когда будут кончаться патроны, начнем отступать.

Еще два раза переменили позиции. И я увидел: бой полностью переключается на нас. Там, где отступала главная группа, стрельба удалялась, смолкала. И прибывшие с гондурасского берега бандиты выходили прямо на нас. С полчаса стреляли мы цепью, а потом соединились и отступили через лес, в горы...

«Контрас», по логике вещей, должны были искать нас в горах. И я, исходя из создавшейся ситуации и своего военного опыта, решил: нужно уйти в тыл врага, отсидеться в надежном месте, пока внимание противника не ослабнет, а затем тихонько убраться назад, на свою базу. В разведке я бывал часто, не раз проделывал такие штуки, и, как правило, удачно.

Думаю, «контрас» растерялись, потеряв наш след, и их поисковые группы сейчас прочесывают окружающую местность. Представляю, как рассвирепел Бенито Браво при таких огромных потерях: разгромлен аэродром, уничтожено четыре самолета, не меньше двух сотен его солдат.

Я повернул ребят к реке: Рио-Коко не слишком глубокая, на мелководье поросла кустами, высокой водяной травой. И я вспомнил о том мысе, где склон горы входил в реку: бережок над тем мысом неширокий, место укромное.

Мы спустились с горы на берег реки, где тянулась полоска леса, и все повалились на траву. Маневр удался, все невредимы. Я выставил двух часовых.

Все пока шло, как и было задумано: до темноты отсидимся, а ночью отправимся дальше, на Халапу, и через день-другой догоним своих.

Такое со мной ранее случалось, но не в этот раз.

Едва лишь выставил я новых часовых, Мауро подал сигнал: от аэродрома на нас двигалась группа «контрас», и с горы, где мы прошли, еще одна. Оставалось идти только на запад. Но это было рискованно: нас могли заметить. Да и кто знает, может, они взяли этот район в кольцо? Я бы так и сделал.

И я приказал: в воду, в кусты.

Прошло десять-пятнадцать минут, когда обе группы «контрас» встретились едва ли не над нашими головами. Мы лежали в воде, среди кустов осоки и тростника, под самым берегом, и буйная зелень скрывала нас со стороны суши. Они нас не видели, но не видели их и мы.

Говорил я вам, что не везет мне порой в мелочах, в деталях: так и сейчас. Эти сволочи расположились как раз над нами — нашли себе место для привала... Мы слышали их голоса. А сами молчали час за часом, чувствуя, как слабеем, как набухают наши тела в воде. И есть нам так хотелось! А там, наверху, принялись за обед, потом за ужин. Утром завтрак, потом обед! Казалось, они никогда не уйдут и до конца жизни мы будем разбухать в воде, пока не сгнием совсем.

Но мы молчали. Ни звука не слетало с наших губ. Ни у кого. Мы должны были победить их. Их — и себя.

Через двое суток они наконец снялись с лагеря. Я слышал, когда они убирались, как кто-то, видимо, из старших ругался:

— Бенито с нас шкуру спустит! А что делать? Сквозь землю они, что ли, провалились? Может, их вертолет забрал? Или утонули они? Или под водой ушли?