Журнал «Вокруг Света» №10 за 1994 год

Особенно его интересует сотрудничество с Россией в Средиземном море. Алжирские пираты постоянно нападают на американские торговые суда. «Если бы Средиземное море не было закрыто для американского флага, можно было бы поставлять многие виды товаров для русского флота». Предложение Джонса вполне логично. «Поскольку алжирское регентство находится под властью Турции и алжирцы помогают туркам в нынешней войне против нас. (России. — Ю.К.), то не следует ли предложить Соединенным Штатам выступить совместно с ее в-вом против турок и алжирцев в Средиземном море?»

Российская столица поражает американского моряка своей роскошью, гостеприимством и щедростью. Обеды, балы, ужины — почти каждый день. Однако далеко не всем приезд Джонса пришелся по душе. Служившие в то время в Балтийском флоте английские офицеры заявили, что не желают подчиняться Джонсу как заклятому врагу англичан. Закрыли свои лавки в Петербурге и английские купцы. Пожалуй, единственным англичанином, который придерживался иной позиции, был командующий Балтийским флотом адмирал Самуил Грейг, шотландец по происхождению. Естественно, в войне против США он участия не принимал. Когда к Грейгу явилась делегация английских офицеров, он принял их с негодованием. «Немедленно возвращайтесь к своим обязанностям. Офицерам подобает вести себя по-мужски, а не как школярам. Либо честно служите, либо подавайте в отставку, но помните, если об этом узнает императрица, плохо будет всем». Нрав императрицы старый адмирал знал хорошо. Когда Екатерина II узнала о недовольстве английских офицеров, она возмутилась. «Я проявила к этим нищим столько щедрости, а они позволяют себе осуждать мое отношение к человеку, который является моим гостем». Царский гнев — штука серьезная. Не прошло и нескольких дней, как многие англичане вынуждены были покинуть Россию. Но прощать Джонсу очередную пощечину, впрочем, как и все прошлые, они не собирались. Пройдет время, и Британия найдет, как отомстить за все ненавистному «пирату-янки».

Ну а пока... Пока шла война, и надо было спешить. 7 мая 1788 года Джонс выезжает в Херсон. Там в своей ставке его ждет светлейший князь Г.А.Потемкин. Путь до Херсона не близок — более 2000 километров. Для путешествия адмиралу выделили тарантас, один из тех, которыми пользовались царские курьеры и офицеры свиты. Лошадей меняли вне очереди и без задержки. «Пошел! Гони!» стали первыми русскими словами адмирала. На третий день пути Джонс отказывается от казенного комфорта и пересаживается в седло. Тарантасом он теперь пользуется только ночью как «спальным вагоном». Все путешествие заняло 12 дней, из них — 10 в седле. Что и говорить, даже для профессионального кавалериста это было трудное испытание. Выручила природная выносливость и, очевидно, недолгий опыт фермерства в Виргинии. «Остановок свыше часа было всего четыре: в Москве — для осмотра Кремля и обеда с генерал-губернатором — на 4 часа; в Туле — для знакомства с оружейными заводами и покупки сувенирного оружия — на 3 часа; в Курске — для ремонта тарантаса и в Екатеринославле», — вспоминает Джонс.

Главной целью компании 1788 года на юге России был Очаков — «южный естественный Кронштадт», как называла его Екатерина II. Сухопутными войсками командовал А.В.Суворов. Главную силу на море под Очаковом составляла эскадра П.Джонса: два линейных корабля «Владимир» и «Александр», 4 фрегата и 8 более мелких судов. Вместе с гребной флотилией, которой командовал состоявший на русской службе немецкий принц Нассау Зиген, она должна была обеспечить блокаду крепости с моря. Первое, что сделал Джонс, — это встретился с Суворовым. Еще до того, как поднять свой флаг на «Владимире», он прибыл в его штаб-квартиру на Кинбурнской косе.

До чего же схожи были эти два замечательных человека — великий русский полководец и знаменитый американский моряк. Невысокого роста, худощавые, ладно сложенные, подвижные и порывистые в мыслях и делах, они буквально с первого знакомства прониклись друг к другу глубокой симпатией. «Здесь вчера с Паулем Джонсом увиделись мы, как столетние знакомцы», — пишет Суворов. А вот слова Джонса о Суворове: «Это был один из немногих людей, встреченных мною, который всегда казался мне интереснее, чем вчера, и в котором завтра я рассчитывал — и не напрасно — открыть для себя новые, еще более восхитительные качества. Он неописуемо храбр, безгранично великодушен, обладает сверхчеловеческой способностью проникать в суть вещей под маской грубоватости и чудачества. Я полагаю, что в его лице Россия имеет величайшего воина, какого ей когда-либо дано иметь... Он не только первый генерал России, но и наделен всем, чтобы считаться первым и в Европе».