Журнал «Вокруг Света» №11 за 1974 год

Столь длительный срок путешествия не случаен. Ведь единственное время года в Арктике, когда малые суда могут идти по чистой воде, — это вторая половина лета. Причем плавание на каноэ еще больше, чем на умьяке, зависит от погодных условий. Поэтому на каком-то этапе Даукша успевал пройти две-три сотни миль, на другом — больше, но каждый год с наступлением осени он вынужден был улетать к себе домой, в Мичиган, чтобы спустя 9—10 месяцев вернуться в ту самую точку, где кончился предыдущий этап, и продолжить плавание.

Особенно удачным было одно лето. Если бы даже Даукша ограничился только этим маршрутом достижение его все равно вошло бы в историю арктических плаваний: одиночка на каноэ с четырехсильным мотором (мощность мотора на умьяке Бокштоса — 40 л. с.) прошел за одну навигацию в заполярных широтах 1500 миль!

Для своего путешествия полярник выбрал шестиметровое алюминиевое каноэ, большую часть суденышка он затянул поверху брезентом, чтобы вода не заливала его при сильном волнении. Незащищенной осталась лишь кормовая часть — на случай, если придется выскакивать на льдину.

Кстати, о льдинах. В летнее время они приобретают особенно «вредный» характер: подтаивают, обламываются, теряют устойчивость, короче, готовят для полярника-одиночки массу сюрпризов.

«Однажды я уже совсем было собрался разбить лагерь на одной из плавучих льдин, — рассказывает Даукша, — но тут ледовые поля разошлись, открылся проход, а вместе с ним и возможность продвинуться немного вперед в поисках лучшего места. Как только я добрался до новой льдины, предыдущая — та, на которой я планировал сделать передышку, — внезапно вздыбилась и с грохотом рухнула в воду».

Ветеран полярных путешествий, Тони Даукша был прекрасно подготовлен к штурму Северо-Западного прохода. Мечта об этом зародилась у него еще в детстве, а в юношеском возрасте он уже совершил первые походы в малонаселенные дальние края. О его мастерстве мореплавателя говорит хотя бы тот факт, что за все шесть лет плавания он лишь раз попал в столь бедственное положение, что его пришлось спасать.

Это случилось на предпоследнем этапе, вблизи пролива Белло. В начале сентября сильный ветер и угрожающие подвижки льдов вынудили Даукшу пристать к берегу. Высадка прошла неудачно: каноэ было повреждено, мотор вышел из строя. Полярник поставил на берегу палатку, перетащил в нее свое нехитрое снаряжение — плитку для варки пищи, спальный мешок, рыболовные снасти, портативную рацию — и хладнокровно взвесил шансы. Что и говорить, положение катастрофическое: надвигалась зима, а до ближайшего поселения не меньше двухсот миль. Надежд на то, что его сигнал бедствия скоро услышат, почти никаких: радиус действия передатчика весьма мал; самому починить каноэ едва ли удастся.

Даукша начал готовиться к зимовке. «В принципе, выжить можно, — размышлял он в палатке, пережидая снежную бурю. — Есть винчестер, теплая одежда, вокруг полным-полно карибу, в рыбе недостатка тоже не будет, если сейчас начать запасать ее впрок». Однако зимовать ему, к счастью, не пришлось. В середине сентября Даукша уже летел на самолете в Америку и сочинял радиограмму жене:

«Господь бог бережет пьяных и дураков, и вот я уже приближаюсь к благодатным краям, где и тепло, и вдоволь пищи, и много людей. Две недели я был заперт во льдах, начались зимние бураны, и надежд на скорое освобождение почти не оставалось. Однако неподалеку от меня терпело бедствие судно «М. В. Тета», и мой «SOS» был случайно принят самолетом, летевшим на помощь. Совпадение удивительное. Как мне сказал сегодня капитан ледокола «Лабрадор» Пол Тук, я могу считать себя самым везучим человеком на земле. Спасать меня вылетели 15-е подразделение Королевской канадской полиции и медсестра. Пока они искали мой лагерь, на меня дважды нападал белый медведь; я стрелял в него вслепую сквозь полог палатки, которую он пытался разорвать».