— Чтобы понять воду, — говорил Резер, — нужно проникнуться его духом. Посмотрите на центральный шест. Он посвящен Дамбалле, одному из величайших и наиболее известных лоа
Я передал сказанное Лорене, и мы послушно воззрились на шест. Все остальные тоже приковали к нему свое внимание, как будто мысли собравшихся, не говоря уже о глазах, следили за нами. Какой-то человек внес слабо мерцающий светильник и привязал его к шесту как раз над жертвенником, словно приглашая сосредочить на нем внимание.
Некоторое время унси стояли в ожидании, и наконец с медлительной грациозностью вошла мамбо. Она подошла к жертвеннику и взяла в руки тыквенную бутыль, увешанную бусами, — ассон, символ жреческой власти. Держа его в правой руке, жрица энергично потрясала им, как бы поочередно освящая все углы перистиля. К ассону был прикреплен маленький металлический колокольчик: он должен был призывать добрых лоа и противодействовать влиянию злых. Звон колокольчика и постукивание бус о тыкву вызывало смешанное ощущение: это было одновременно и красиво и по-дикарски невыразительно. Внезапно к звукам присоединилась тихая барабанная дробь. И наконец в воздухе зазвучали удары стали о сталь — это оган (1 Оган — гаитянский ударный инструмент. Состоит из двух металлических палочек; звуки извлекаются постукиванием их друг о друга. (Прим. переводчика.)) вносил лепту своим леденящим душу стаккато.
Барабанщики и огантьер, едва различимые в полумраке, располагались как раз напротив нас. Молодой человек в выцветшей голубой блузе, белых брюках и измочаленной соломенной шляпе играл на мамане. Рядом с ним сидел барабанщик-секонд, полный человек средних лет, вокруг головы которого был повязан белый платок. Он выбивал сложный ритм, пользуясь короткой палочкой и маленьким смычком, зажимая его в правой руке таким образом, что мог ударять по барабану либо концом смычка, либо ладонью. Мужчина, склонившийся над ката
Резер прошептал, что она взывала к Папе Легбе, а это лоа, с которого всегда начинается любой обряд. Она приглашала Легбу и остальные божества, воздавая им хвалу и умоляя благосклонно отнестись к собравшимся.
— Какого бы лоа ни призывали, — пояснил Резер, — всегда поют три песни. Первая обязательно посвящена Легбе. Слушайте! Они произносят: «Папа Легба, отвори ворота, Папа Легба, отвори ворота и дай мне пройти. Отвори ворота, чтобы я смог возблагодарить лоа».
Тело мамбо было как бы заряжено ритмом: трепетал каждый мускул. Многовековая традиция ритуальных танцев джунглей билась в ней. Внезапно с быстротой молнии мамбо преобразилась. Создалось впечатление, что она с облегчением сбросила с себя бремя привычек, забот и нужды. Она превратилась в наместницу бога. Белый хлопчатобумажный тюрбан стал короной, ассон — скипетром, глаза — драгоценными камнями, ритмика ее движений — образом и сущностью лоа.