Журнал «Вокруг Света» №11 за 1977 год

— А чем аборигены могут заниматься в резервациях? Только охотиться? Можно ли создать там какую-нибудь кустарную промышленность, мастерские, чтобы они зарабатывали на жизнь?

— Конечно, все это можно и нужно делать. Но необходима экономическая база. Белые приходят в совет аборигенов и говорят: «Этой резервацией владеете вы. У вас — вся власть». Но денег не дают. А что за власть без денег? Конечно, аборигены приходят в отчаяние. И тогда белые говорят: «Они сами со своими делами без нас не управятся. Мы должны снова взять власть в резервациях в свои руки, научить их, как и что надо делать». И приходят, вкладывают деньги. И становятся хозяевами положения. Инициативу аборигенов убивают на корню. Аборигены теряют уверенность в себе. Это делается намеренно во всей стране — не дать аборигенам почувствовать себя полнокровными, самостоятельными людьми. Все подстраивается так, чтобы аборигены потерпели неудачу в любом начинании, чтобы не просто остались людьми второго сорта, но и сами поверили, что они — второсортные, третьесортные австралийцы. То же самое и с образованием, и с обучением профессиональным навыкам. То же и с медицинским обслуживанием. Люди слепнут от трахомы в резервациях, не хватает витаминов, свежей пищи. Дайте аборигенам хорошее питание, и этого не было бы. И мой дядя, и мои тетки не ослепли бы от трахомы, будь у них хорошее питание. А их кормили только обещаниями — поможем, поможем...

Он помолчал, видно, припоминая свое детство, тяжелейшую, почти немыслимую борьбу за право учиться, работать, жить, наконец. И сказал:

— В Австралии нет недостатка в красивых словах о предоставлении аборигенам всех гражданских прав, о помощи им, о развитии их культуры... Но пока это все слова, а аборигены по-прежнему бесправны.

Короли и кораллы

От Гладстона до острова Херон, самого близкого к континенту кусочка Большого Барьерного рифа, всего полчаса лета на вертолете. Белый песок. Заросли кораллов у самого берега. Павлины разгуливают в тени тропических деревьев с замысловатыми названиями, начертанными на аккуратных дощечках по-английски и по-латыни, Сравнительно недорогой кемпинг и столовая.

Островок невелик, обойти его можно за полчаса. Здесь нет ни дорогих баров, ни дансинга, ни варьете, обычных на всех австралийских курортах, — администрация национальных парков Австралии не дает развернуться предприимчивым бизнесменам.

В столовой сосед по столику, видно, приняв меня за «своего», откровенничает:

— Если бы мне дали вложить сюда деньги, я бы зарабатывал миллионы! Но эти чертовы «защитники окружающей среды» из Канберры все время суют палки в колеса деловым людям. Все время! А разве, вложи сюда деньги, мы не дали бы работу квинслендцам? И это — из-за каких-то кораллов!..

Я вспомнил этого «благодетеля» рабочих, когда в Брисбене, в «Доме труда», разговаривал с генеральным секретарем лейбористской партии штата Квинсленд Бартом Лорриганом. «Крупный капитал и многонациональные корпорации, — сказал он, — нередко искусственно нагнетают экономические трудности в нашем штате, чтобы потом добиться снятия запрета на разработки полезных ископаемых или песка на острове Фрейзер, а это ведь единственный такой остров в мире. И все, конечно, делается под предлогом «создания новых рабочих мест».

Когда лейбористы наложили запрет на разработки урана частными компаниями, премьер Квинсленда Бжелке-Питерсон (1 Бжелке-Питерсон — махровый антикоммунист, из тех, кого в США именуют «ультра», — по-своему уникальная личность и прелюбопытное политическое явление в Австралии. Возглавляемая им национальная партия ловко использует архаичную систему подсчета голосов, тактику перекройки границ избирательных округов в пользу определенных кандидатов и остается у власти в штате даже тогда, когда получает меньше голосов, чем либералы и лейбористы.) на каждом углу кричал о том, что «тигр социализма, спущенный с цепи лейбористами, пожрет всю частную собственность в Квинсленде». Выступал же он, ясно, в первую очередь против начатых лейбористами социальных реформ и против всех попыток обуздать многонациональные корпорации, грабящие Австралию.

Бжелке-Питерсон и его партия ловко играют на характерных для квинслендцев чертах — их независимости, их нелюбви ко всякого рода властям, тем более канберрским. С первых же дней пребывания у власти лейбористского правительства Бжелке-Питерсон объявил войну «социалистам в Канберре», категорически отказываясь сотрудничать с администрацией Уитлема. Дело доходило до парадоксов, когда Бжелке-Питерсон стал именовать королеву Англии, считающуюся по конституции главой государства и королевой Австралии, «королевой Квинсленда», заявив, что не намерен подчиняться федеральному правительству и будет обжаловать его решения через Тайный совет Великобритании.

Неподчинение Канберре дошло до того, что средства, выделяемые Квинсленду по федеральному бюджету, не использовались; на письма, в которых министры Уитлема предлагали штату деньги на улучшение дорог, строительство аэродромов, развитие городов, из Брисбена не поступало никакого ответа.