Журнал «Вокруг Света» №11 за 1990 год

Подготовка операции проводилась в глубокой тайне. Даже командиры кораблей о действительных целях похода узнали лишь накануне выхода из Кронштадта. 14 июля 1863 года была утверждена «Инструкция Морского министерства контр-адмиралу С.С. Лесовскому». Она предписывала «следовать к берегам Северо-Американских Соединенных Штатов, не заходя... на пути ни в какой порт и по прибытии... бросить якорь в Нью-Йорке». В инструкции указывалось, что в случае начала войны эскадре надлежит действовать всеми возможными средствами, нанося наичувствительнейший вред неприятельской торговле. Подробно излагая политическую обстановку в мире, давая конкретные рекомендации по взаимодействию с адмиралом Поповым, инструкция тем не менее предоставляла Лесовскому полную свободу действий. В ней прямо говорилось: «во всех... случаях, когда Вы признаете... необходимым, не стесняться данными наставлениями и действовать по Вашему усмотрению».

Менее чем через месяц после утверждения плана операции Атлантическая эскадра была готова к выходу. Утром 18 июля все корабли, кроме фрегата «Ослябя», который находился в Средиземном море и шел в Нью-Йорк самостоятельно, вышли из Кронштадта. В дальнее плавание уходила первая эскадра Российского; парового флота, полностью состоящая из парусно-винтовых кораблей. Адмирал Лесовский спешил. Шли не под парусами, а «под парами». Пополнить запасы топлива корабли должны были на выходе из Балтики — с заранее посланных туда двух транспортов. Впервые в истории отечественного флота заправку боевых кораблей осуществляли на ходу.

25 июля, находясь в полной боевой готовности, эскадра вышла в Северное море. Главное, о чем теперь заботились,— это не встретиться с англофранцузскими силами. Поэтому решено было выходить в Атлантику не обычным путем через Ла-Манш, а севернее Британских островов. Планы Лесовского были решительны. «Если начальник встретившейся иностранной эскадры,— писал он в инструкции своим командирам,— предложит вернуться обратно в Балтийские воды или сделает какие-либо оскорбительные для чести нашего флага предложения, то адмирал намерен вступить в бой».

К счастью, к крайним мерам прибегать не пришлось.

Плавание в океане проходило тяжело. Штормовые ветра сменялись полным штилем с густыми туманами и непрекращающимися дождями. Уголь экономили, шли под парусами. Трудность совместного плавания кораблей усугублялась еще и разницей в скорости их хода. В конце концов адмирал Лесовский принял решение — каждому кораблю следовать самостоятельно.

13 сентября на рейде Нью-Йорка встали на якорь «Александр Невский» под флагом командующего и «Пересвет». Фрегат «Ослябя» был уже там. На следующий день подошли «Варяг» и «Витязь». Клипер «Алмаз», попавший в штилевую полосу, пришел 29 сентября. К 1 октября в Сан-Франциско собралась и эскадра Попова. Для координации действий между командующими немедленно была установлена оперативная связь — курьерами и шифротелеграммами. Надо сказать, что одновременное появление в портах Соединенных Штатов двух русских эскадр произвело на Англию и Францию именно тот эффект, на который и рассчитывало русское правительство. Операция «наших морских сил в Северной Америке,— писал вице-канцлер Горчаков,— в политическом смысле мысль удачная, а в исполнении отличная».

Русский посол сообщал из Вашингтона в Петербург, что приход русских эскадр американцы восприняли как демонстрацию поддержки правительства Линкольна. Вот как описывала, например, газета «Нью-Йорк геральд» встречу адмирала Лесовского и его офицеров на улицах города: «Полные народа тротуары улиц, по которым направлялось шествие, окаймляли войска, стоявшие длинными шпалерами. Дома были разукрашены флагами... народ с восторгом встречал процессию». Страницы газет пестрели заголовками: «Россия и Соединенные Штаты братствуют», «Новый союз скреплен», «Восторженная народная демонстрация...»

Почти ежедневно русские корабли посещали делегации городов и штатов. Они выражали свое уважение и признательность России за доброжелательство и поддержку русским правительством Соединенных Штатов, «в особенности при настоящих несчастных затруднениях, в которых находится американская нация». Будущий великий композитор, а в те дни гардемарин клипера «Алмаз» Н.А. Римский-Корсаков писал: «Нашу эскадру приняли здесь дружелюбно, даже до крайности. В военном платье на берег и показаться нельзя: не ты будешь смотреть, а на тебя будут смотреть, будут подходить (даже дамы) с изъявлением уважения к русским и удовольствия, что они находятся в Нью-Йорке». Популярность русских моряков была столь велика, что это сказалось даже на женской моде. Как писали газеты, для многих нью-йоркских модниц непременной принадлежностью туалета стали пуговицы сюртуков, кокарды, гардемаринские якоря и аксельбанты; последние — как деталь бального наряда.