Журнал "Вокруг Света" №12 за 2001 год

До наших дней дошло имя гладиатора Фламмы, во время карьеры которого восхищенные зрители четырежды требовали вручения ему деревянного меча, а он все четыре раза отказывался! Не исключено, что Фламма проявлял столь неслыханное упрямство в погоне за славой и деньгами. Так или иначе, но это ему удалось, он ушел с арены добровольно, более или менее невредимым, причем в довольно зрелом возрасте и будучи обладателем приличного состояния.

Михаил Максимов

Люди и судьбы: Театральный роман

Эта женщина меньше всего напоминает маститого классика литературы, но именно ей из всех француженок, бравших когда-либо в руки перо, отведено это почетное место. В компании со знаменитыми подругами по ремеслу — Маргаритой Наваррской, Мари Мадлен де Лафайет, госпожами де Сталь и Жорж Санд, Сидони-Габриэль Колетт уверенно лидирует. Ее романы, захватившие читателя на заре XX века, по сей день оставляют его все в том же плену. И это неудивительно: Сидони Колетт удалось невероятно трудное — писать не по-писательски. Этот ее редчайший дар отмечал старейшина французской литературы Ролан Доржалес: «К счастью для читателя, Колетт рано поняла, что высшая изысканность в простоте».

«Не принадлежав ни одной из литературных школ, сбежав от них, как сбегают из школы ребята, она всем этим школам утерла нос», — писал о Сидони Колетт Жан Кокто. Кажется, самым легким из всего, чем она занималась в своей жизни, оказалось именно писательство. Однажды Колетт воскликнула: «Какая у меня была прекрасная жизнь! Жаль только, что я не поняла этого раньше». Представим ее совсем молоденькой, чтобы стали ясны истоки этого ее непонимания.

В восемнадцать лет самым примечательным в Сидони Колетт считалась ее коса длиной 1 метр 58 сантиметров. Маленькой нимфой бургундских лесов — вот кем показалась она элегантному парижскому беллетристу, случайно оказавшемуся в уютном провинциальном доме семейства Колетт. Лысеющему ловеласу и краснобаю Анри Готье-Вилларсу, писавшему под псевдонимом Вилли, не потребовалось много усилий для того, чтобы смутить покой 20-летней девушки. Сюжет, развивавшийся в почти онегинском русле, имел все-таки иной финал: столичный щеголь повел влюбленную пейзанку к алтарю.

Жену он стал называть Колетт, превратив ее фамилию в имя, весьма распространенное среди француженок.

Первые парижские месяцы поначалу показались ей счастливым сновидением, но ему было суждено довольно скоро прерваться. Колетт гордилась талантами мужа.

 

Но вскоре она узнает, что на него работает целая команда литературных «негров», которым он платит жалкие гроши. Ей же не перепадает и этого. Анри оказался скупым и мелочным. Вечно сидящая в одиночестве Колетт донашивает скромные бургундские платья и не смеет просить за обедом сладкого. В довершении ко всему ей неожиданно становится известно, что муж изменяет ей направо и налево. Степень ее отчаяния не поддавалась описанию. Примчавшаяся в Париж мать нашла Колетт на грани безумия. Несколько месяцев она провела в лечебнице, врачи боялись не только за ее разум, но и за жизнь. Но молодость и деревенская закалка спасли Колетт.

Самым же печальным было то, что она с маниакальным упорством продолжала любить мужа, изыскивая всяческие аргументы для его оправдания. В результате неверный был совершенно прощен и смиренно сопровождал быстро выздоравливавшую жену в поездке к морю. Здесь, бродя с нею по побережью, Анри с его чутким писательским слухом уловил живую прелесть языка, которым та рассказывала ему от нечего делать о своей прежней школьной жизни. По приезде в Париж он засадил Колетт писать об услышанном.

Кое-где подправив то, что вышло из-под пера Колетт, и включив несколько довольно пикантных эпизодов, он отнес рукопись издателю. В 1900 году вышла первая, быстро раскупленная книга Колетт, получившая название «Клодина в школе». Но она не увидела своего имени на обложке — и первый, и все последующие три романа вышли под псевдонимом мужа. Это обстоятельство, видимо, мало ее трогало. По собственным ее словам, она писала «прилежно и равнодушно» только для того, чтобы, предъявив пачку исписанных листков, выйти на свободу из комнаты, куда ее запирал «заботливый» супруг. А дальше — небольшая передышка и снова письменный стол и окрики мужа: «Быстрее, малышка, в доме ни гроша». Это было ложью. Маленькая затворница начала приносить своим трудом прекрасный доход, равнявшийся 300 франкам в месяц, позволивший Анри купить загородный дом, а главное — не скупиться в расходах на прекрасных дам. Удивительно, как «работа по заказу» не довела Колетт до полного отвращения к листу бумаги.