Журнал "Вокруг Света" №4 за 1996 год

Следуя указанию стрелки, побывал в монастырской лавке, где продаются изделия местных промыслов — печатные иконы, серебряные крестики и распятия, ладан, четки, открытки, жития святых угодников. Монах Исидор угостил меня чаем с лукумом, после чего отвел в лавку. Торговал он, как заправский купец, поощряя покупку заезжего человека скидками и мелкими дарами. А на мою просьбу сфотографировать его ответил с ласковой улыбкой: «Не было мне на это благословения», что означало отказ.

Наконец-то показался хлопотливый паром. Ткнулся, как водится, на минуту в причал, высадил людей, и побежал дальше, в Дафни, чтобы возвратиться за нами через сорок минут. И тут неожиданно появился мой вчерашний собеседник иеромонах Виталий — румяный от быстрой ходьбы.

— Все-таки успел. Я прямо из кельи, службу отслужил — и сюда.

Видно было, что он рад опозданию парома, поскольку смог еще раз увидеться с нами. Говорить было особенно не о чем, мы просто смотрели на море, изредка подавая реплики вроде: «Да, скоро уже придет, минут пятнадцать осталось». Но о.Виталий не уходил, следуя золотой русской традиции — дождаться, пока гость удалится с глаз долой.

Наконец, слева, из-за мыска, появился паром. Попрощавшись с о.Виталием, мы взбежали на шаркающий о бетон железный настил. С верхней палубы нам приветливо махал рукой Алексис. О.Виталий уже ушел восвояси с пристани, но я успел заметить среди деревьев его плотную фигуру.

Берег стремительно удалялся. Накинув капюшон, я долго разглядывал купола церквей, колокольню с часами, свечи кипарисов, зеленые крыши корпусов, старую лесопильню, прямоугольник склада с темными прямоугольниками окон.

Если бы мне дано было узнать, какая судьба уготована этому заброшенному на чужбину приюту русских душ, взыскующих истины и благодати...

Александр Полещук | Фото иеромонаха Виталия и автора

Греция, Святая Гора

Via est vita: Задолго до мыса Горн

К переходу проливом Дрейка мы готовились заблаговременно. Перед тем, как подошли к берегам Бразилии. Мы начали с того, что, один за другим, заменили дакроновые — синтетические паруса на настоящие — льняные. Дело это не из легких: тем более, что на «Крузенштерне» 34 паруса. Хотя сейчас, в кругосветном походе, работают только 28.

Тут надо сказать: настоящие паруса на барке в основном старые — некоторые работают больше двадцати лет. Однако, несмотря на их ветхость, ветер они выжимают исправно, и, по мнению тридцатитрехлетнего парусного мастера Иосифа Барисевича — они лучше дакроновых.

Иосиф стал парусным мастером недавно, только в этом рейсе. Раньше работал матросом палубной команды при фок-мачте — на горденях и шкотах левого борта, иногда стоял старшим рулевым. На «Крузенштерн» попал по воле случая в январе прошлого года, после того как отплавал — опять же матросом — на рыбопромысловых судах в Атлантике.

Потом, уже на «Крузенштерне», участвовал в Международной регате больших парусников «Катти Сарк'95». Там-то к нему и пригляделся старый парусный мастер Сергей Иванович Варивончик — всеми почитаемый ветеран, проработавший на барке не один десяток лет. В общем, стал Сергей Иванович потихоньку обучать Иосифа своему ремеслу. Тот оказался малым смышленым, толковым и довольно скоро постиг тонкости и премудрости этого непростого дела. Словом, в кругосветное плавание на «Крузенштерне» Иосиф вышел уже в новом качестве.

Его парусная мастерская размещена в одном из трюмных отсеков. Это — просторное помещение с длинными, глубокими стеллажами. По стеллажам разложены укатанные в огромные рулоны паруса. Сразу при входе, чуть справа, стоит швейная машинка — основной рабочий инструмент парусного мастера. Впрочем, Иосиф умело орудует и обычной иглой, если паруса, к примеру, приходится чинить вручную. И в этом я смог убедиться лично.

Однажды утром — было это в первых числах декабря — прохожу я по шкафуту и вижу: сидит Иосиф за машинкой и латает прохудившийся «косяк», как называют матросы косые паруса. Мастеру помогает курсант. Работа уже близилась к концу. Но я все же успел разглядеть, как ловко действуют пальцы Иосифа, как расправляется под ними непослушная, свисающая тяжелыми складками парусина. И как механическая игла вышивает изящный шов на грубой серой ткани. Стою я, стало быть, и молча наблюдаю. Когда же Иосиф управился с делами, говорю:

— Ну а как будешь чинить прямые паруса, на реях?

К тому времени успели продырявиться фор-бом-брамсель — самый верхний парус на фок-мачте, а также верхние грот-брамсель и грот-марсель на первом гроте — второй и четвертый паруса сверху.

— Молча, конечно, как же еще? — улыбается Иосиф.

— Хочешь, составлю тебе компанию? Помогу чем смогу.

Да и веселее как-то.

— Добро, тогда завтра утром и полезем. Начнем с фор-бом-брамселя.