Журнал "Вокруг Света" №5 за 1996 год

— Когда мы первый раз виделись с вами, — отвечал гаваец, — у вас у белых в руке была только Библия, а у нас земля гавайская. А сейчас — у нас в руках Библия, а у вас вся наша земля...

И все же, ничего отвлекающего... Никаких признаков конфликта, несогласия здесь на Гавайях мы не встречали. Правда, однажды на долгой пустынной дороге мы наблюдали умилительную сцену: три полицейских машины окружили одну гражданскую, и шофер наш прокомментировал это так: «Бедняга, видимо, превысил скорость». Иного повода для конфликта на пути с редкими автомобилями не могло и быть.

Напрасно я наводил тень на плетень, а точнее говоря, на солнце, которое стояло спокойненько себе в зените... Нас несло по дороге, опоясывающей остров Кауаи вдоль берега, и мы видели захватывающий дыхание каньон Ваимеа, поросшие тропической растительностью скалы На-Пали; видели водопады, поднимались вверх по Ваилуа, единственной судоходной реке на Гавайях; побывали в Папоротниковой пещере... Все повторялось, и невозможно было столько прекрасного осилить. Как в Лувре невозможно, в Эрмитаже. Но там все привычно, понятно, ты можешь покинуть музей, уйти, смешаться с толпой, окунуться в проблемы — свои, чужие и снова вернуться к тому, от чего бежал... На Гавайях наступает момент, когда ты уже ни на что не реагируешь, и тогда хочется остановиться, чтобы уловить мгновение, а оно здесь бесконечно.

Но вот на Кауаи, совсем не к сезону, обрушился ливень. Заколыхались пальмы, запенился берег, и остров потемнел. Одного дня непогоды вполне хватило, чтобы затосковать по тому, чего до сих пор было в переизбытке.

Теперь уже, когда все позади, и я побывал на четырех из семи обитаемых и почти двухсот необитаемых мелких островов Гавайев, и каждое оброненное слово о них отныне может ввергнуть меня в состояние, похожее на эфирное опьянение, — могу с уверенностью сказать, что ливень в эту пору на Гавайских островах был подарком с неба. А то нам так бы и не знать, какими здесь бывают невероятные сезонные тропические дожди в декабре, январе. Жители Кауаи сами удивлялись ливню в самом начале ноября, как мы еще недавно на Оаху удивились раннему снегу осенью у нас в Москве... Но чтобы разобраться во всем этом, надо бы знать, что основная жизнь на Гавайских островах — во всяком случае, на тех, где мы побывали, — сосредоточена на юго-западной, сухой стороне островов. Мокрая, северо-восточная, безумно красива, но там невозможно обустроить жизнь. Вокруг расщелины, ущелья с буйной растительностью, гудят водопады, кружится голова от высоты скал, обрывающихся к океану... А мокрая она оттого, что ветры с северо-востока постоянно гоняют облака, и они, ударяясь о гряду гор, выливаются дождями, а когда эти же облака переваливают через горы в долину, — они уже пустые...

Потом на острове Гавайи — Большом острове — филиппинец, который вез нас на вулкан Килауэа, занимая нас разговорами, рассказывал о человеке, искавшем здесь воду. Он одним из первых сообразил, что если эти острова вулканического происхождения, значит, почва здесь сыпучая, пористая. А раз так, то дождевая вода, обильно стекающая с гор, должна задерживаться где-то в пластах равнины; если сделать достаточно глубокую скважину, то можно достичь этих водоносных горизонтов. Он покупал за бесценок земли и бурил. И вот, когда он почти разорился, вода хлынула из одной скважины. Прекрасная пресная вода.

— Это и было то, чего не хватало островам, — говорил наш шофер.

Он выглядел не старым и не молодым, так, смуглый, мальчиковой комплекции филиппинец. В его обязанность, видимо, входила дружеская беседа с гостями. Он не сыпал цифрами, давал возможность отвлечься, подолгу молчал, а если и заговаривал о чем-то полезном для нашего путешествия, то это выглядело скорее времяпрепровождением за рулем.

Мы ехали по ровной, как стол, безмолвной равнине, разделенной ниточкой прекрасной дороги. Впереди, далеко, в сизой дымке угадывался силуэт горы в полнеба, точнее не горы, а вулкана Килауэа. Вокруг, насколько глаза могли охватить, простирался черный ландшафт застывшей вулканической лавы. Это его, Килауэа, фонтанирующая веками лава переливалась при извержении через край кратера, стекала и покрывала все пространство. Оставалось только удивляться всему, что здесь, на острове жило и дышало, удивляться уютным островкам жизни на берегах океана, буйству тропической зелени нашего и опять — пятизвездочного отеля «Хилтон Вайколоа Виллидж». Он занимал гигантскую территорию, и вернее было бы назвать его просто Хилтон-тауном. Как и современный приморский городок, он имел свой монорельсовый поезд, собственный судоходный канал, по которому ходили катера — их водили девушки в морской униформе...

Был момент, когда филиппинец, нарушив молчание, заговорил о временах правления короля и воина Камеамеа Великого, объединившего враждовавшие между собой племена в единую монархию...

Помню, мы с моим соседом по креслу отвлеклись и не расслышали фразу, которая, как я заметил, привела пассажиров в некоторое смущение.

— Что он сказал? — спросил я у Светланы.