Журнал «Вокруг Света» №5 за 2004 год (2764)

Не очень «Альтернативная история» прививается и в среде историков. Многие маститые ученые на попытки применить к предмету их занятий «сослагательное наклонение» смотрят с подозрением как на дань моде или околонаучную спекуляцию. Хотя если вдуматься, то всесторонний, взвешенный анализ «возможного» вполне способен помочь и лучше понять и отчетливее представить какое-то осуществившееся историческое событие! Чтобы убедиться в этом, попробуем применить этот подход к хорошо знакомым нам событиям отечественной истории.

Ледовое побоище

Все мы еще со школьных времен знаем, что весной 1242 года русская рать, ведомая князем Александром Ярославичем Невским, разбила на льду Чудского озера войско немецких «псов-рыцарей» (крестоносцев Тевтонского ордена), стремившихся воспользоваться удобным случаем – нашествием монголотатар, чтобы поработить Новгородскую землю, а там, кто знает, может, и другие русские земли… Знаем мы и то, что сокрушительное поражение надолго отбило у рыцарей охоту нападать на Русь, показавшую, что, даже будучи ослабленной, она все равно способна постоять за себя.

В каком-то смысле Ледовое побоище оценивалось как событие даже более важное, чем Куликовская битва. Свержение монголотатарского ига считалось лишь делом времени, в исторической перспективе абсолютно неизбежным, тогда как подчинение католической Европе означало крутой поворот в судьбе, по крайней мере, части русских земель. Не случайно в исторической традиции победы Александра Ярославича на Неве и на льду Чудского озера часто представляются как результат сознательного выбора князем, выражаясь современным языком, «геополитической ориентации». Он-де понимал, что кочевники не могут угрожать самому важному, что есть у Руси – православной вере (в прежние времена ее именовали «культурой»), и потому смирился с невозможностью им сопротивляться. Западные же агрессоры стремились не только к военному завоеванию, грабежу и насилию, но и к ассимиляции русских. При этом монгольское нашествие, подобно засухе или урагану, воспринималось современниками как заслуженное наказание свыше. Разумно ли сопротивляться стихийному бедствию? Совсем иное дело – агрессия хорошо знакомых соседей, чьи вполне рациональные побуждения были хорошо известны на Руси.

Большинство историков, публицистов и политиков разных эпох считало выбор князя Александра мудрым и обоснованным, меньшинство о нем сожалело, полагая, что именно этот выбор положил начало вековой изоляции Руси, России от цивилизованной Европы. Так или иначе, но не приходится сомневаться, что речь идет о важнейшем, узловом моменте в отечественной истории. Существовала ли возможность иного развития событий и действительно ли зависела от них судьба русской цивилизации? Попробуем разобраться в непростых обстоятельствах, предшествовавших Ледовому побоищу, и в еще более сложных последствиях этого сражения. Но прежде чем отвечать на вопрос: «А могло ли быть иначе?», зададимся другим: «А как же было?»

Многие мифы о битве на льду Чудского озера, укоренившиеся в нашем сознании, связаны со знаменитым фильмом Сергея Эйзенштейна, снятым по заказу Сталина в 1938 году, когда фашистская Германия была главным врагом Советского Союза (а это было еще до заключения Пакта о ненападении между двумя странами). В то время границы Советского государства, находившегося во «враждебном капиталистическом окружении», разумеется, были «на замке». Совсем другое дело – XIII век. Ничего подобного «железному занавесу» между русскими и соседними землями, конечно, не существовало, да и современные представления о «границе» и «государственном суверенитете» к тому времени абсолютно неприменимы. Обширные прибалтийские территории, населенные многочисленными языческими племенами латгалов, земгалов, латышей, куршей, а также ливов, эстов, води и ижоров (в русских источниках – чудь), активно колонизировались более развитыми соседями –русскими, литовцами, датчанами, шведами и немцами. Знаменитые католические рыцарские ордена, в том числе и Тевтонский, уполномочивались Папой Римским крестить язычников – тем самым территориальная экспансия принимала форму совсем не мирной миссионерской деятельности. Конечно, соседи часто конфликтовали друг с другом, и такие конфликты по обычаям той, отнюдь не идиллической эпохи почти всегда решались с помощью оружия. За «доброй ссорой» неизменно следовал мир (пусть и «худой»), активно развивалась торговля, не прекращалось и культурное взаимодействие. Словом, земли эти были настоящим «перекрестком» языков, культур и религий, на котором сама жизнь заставляла относиться друг к другу с той или иной степенью терпимости. Для развития ксенофобии условий здесь просто не существовало.