Журнал «Вокруг Света» №5 за 2004 год (2764)

Как видим, цифры потерь, мягко говоря, не сходятся. Обычно это объясняется так: в немецком источнике говорится только о братьях-рыцарях (их во всем Ордене было около сотни), русский же летописец имел в виду не только их, но и простых воинов-кнехтов (каждый рыцарь выводил в поход отряд в 10—25 человек). Так или иначе, по подсчетам современных историков, в обеих встретившихся на льду ратях было не более 1—2 тысяч человек. Для сравнения: в Грюнвальдской битве 1410 года, где литовско-польско-русское войско наголову разбило армию Тевтонского ордена, участвовало около 60 тысяч человек, в Куликовской битве – около 80 тысяч. Впрочем, значение битвы определяется, конечно, не только численностью армий…

Владимиро-Суздальская рать Александра и Андрея Ярославичей превосходила крестоносцев и численностью, и тяжестью вооружения. О подавляющей мощи дружинников в двойных кольчугах и блистающих шлемах сообщают нам орденские источники. Русские в изобилии имели и убийственные луки (их эффективность хорошо показали на Руси монголы). Маневра для окружения немцев не требовалось: они сами рвались в окружение, где и погибли. Никакой лед под рыцарями не проламывался. Место для битвы выбирал Александр, который не мог поставить свою тяжелую конницу на хлипкой поверхности. Красочный мотив потопления рыцарей, присутствующий на каждой картине Ледового побоища, был внесен в описание Чудской битвы в Софийской I летописи XV века, составитель которой сильно приукрасил победу Невского.

Такова история. Была ли она безальтернативной? Невооруженным глазом видно, что нет. Для начала рассмотрим самый очевидный из возможных вариантов.

Справка

Подлинные источники

В первоисточнике – Новгородской I летописи говорится просто: на восходе солнца в субботу «наехашa на полк Немци и Чюдь, и прошибошася свиньею сквозе полк. И бысть сеча ту велика Немцемь и Чюди… А Немци ту падоша, а Чюдь даша плеща („дала плечи“ – значит, бежала); и, гоняче, биша ихъ на 7-ми верст по леду до Суболичьскаго берега. И паде Чюди бещисла (без числа), а Немец 400, а 50 руками яша и приведоша в Новгород».

Взгляд с противоположной стороны. Согласно лифляндской «Рифмованной хронике» конца XIII века: «у русских было много стрелков, они отразили первую атаку, мужественно выстроившись перед войском короля (Александра. – Прим. автора). Видно было, что отряд братьев прорвал строй стрелков, был слышен звон мечей и видно, как раскалывались шлемы… Те, кто был в войске братьев, оказались в окружении… братья упорно сражались, все же их одолели. Часть… вышла из боя, чтобы спастись… двадцать братьев осталось убитыми и шестеро попали в плен».

Альтернатива 1

Если бы победили крестоносцы…

У Ледового побоища вполне мог быть и другой исход. Результаты сражений во времена, когда сражались не регулярные войска, а дружины, были крайне непредсказуемы, а крестоносное войско биться умело. Представим себе дальнейший ход событий. И без того обескровленное Владимирское княжество помочь новгородцам больше ничем не может. В Пскове опять верх берут «коллаборационисты». Окрыленные успехом крестоносцы, разграбив окрестности Новгорода, осаждают сам город. Как всегда, изменники находятся и здесь. А может быть, деморализованная поражением городская верхушка решается сдать город без боя? Новгород привык пользоваться услугами и дружиной приглашенных правителей. Были варяги, были разнообразные князья, почему бы не давшие обет безбрачия, малопьющие «братья»? Немцам и так принадлежали в Новгороде двор, место под храм, луга и столько прав в торговле, что только германский купеческий устав был в состоянии их ограничить.

Чем стала бы для новгородцев крестоносная оккупация? Чтобы попытаться ответить на этот вопрос, из Новгорода весны 1242 года перенесемся на 38 лет назад и – на другой конец Европы. 13 апреля 1204 года армия крестоносцев штурмом взяла Константинополь – столицу православной Византийской империи. Вот как описывает конец того дня один из предводителей этой армии: «Ратники, которые разбрелись по всему городу, захватили изрядную толику; и добыча была столь велика, что никто бы не мог сказать вам, сколько там было золота и серебра… и всяческих драгоценных вещей, какие когда-либо имелись на земле. И Жоффруа де Виллардуэн, маршал Шампани, со всей правдивостью свидетельствует по истине и по совести, что со времени сотворения мира никогда не было в одном городе захвачено столько добычи. Всякий взял себе жилище, какое ему понравилось, а их было достаточно… И велика была радость из-за чести и победы… ибо те, кто находились в бедности, теперь пребывали в богатстве и роскоши…» Константинополь превратился в столицу Латинской империи – государства, просуществовавшего более 50 лет и развалившегося под гнетом внутренних противоречий. На протяжении всех этих лет рыцари безуспешно пытались привить грекам привычные им феодальные порядки и одновременно, по-детски, имитировали пышные и изощренные формы византийского придворного церемониала.