Журнал "Вокруг Света" №6 за 1997 год

Земля людей: Наследство Сулеймана Великолепного

5 мухаррама 1417 года, в пятницу, мы вступили под своды мечети Султана Сулеймана. Мечеть была пуста. Но уже через несколько часов на устланный коврами пол уселись рядами тысячи правоверных мусульман. Они отдавали земные поклоны, обратившись в сторону Мекки, и слушали пятничную проповедь ученого имам-хатиба. Так же, как четыреста пятьдесят лет назад, при жизни султана, чье имя носит эта мечеть, и султанши, чья жизнь представляет собой цепь событий удивительных и почти невероятных...

Город минаретов и куполов

Редкий иностранец, приехав в Стамбул, не воспользуется возможностью переплыть на пассажирском пароме Босфор, чтобы побывать в Азии. Для приезжего человека такое событие имеет, как сейчас модно говорить, знаковый характер. Но для местного жителя смотаться на пару часов в Ускюдар, азиатский район Стамбула, — все равно, что москвичу проехаться из Останкино в Черемушки. Пересечение незримой границы между континентами происходит без всяких церемоний, никто даже не напоминает пассажирам о столь тривиальной географической подробности ежедневного маршрута морского извозчика.

Мое путешествие в Ускюдар оказалось не совсем удачным. Дело в том, что на азиатском берегу я пытался отыскать обещанные путеводителем «очаровательные уголки старины», но обнаружить их не удалось — то ли они оказались упрятанными за кварталами местных Черемушек, толи путеводитель слегка приврал. На обратном пути, укрывшись в салоне от июльского солнца, палившего с безоблачного неба, я утешал себя мыслью о том, что это ритуальное посещение Азии все же следовало совершить, а закон справедливого воздаяния за труды должен себя проявить. Так и произошло.

Когда паром пересек Босфор и стал втягиваться в бухту Золотой Рог, передо мной развернулась грандиозная панорама. Известно, что каждый морской город запоминается чем-то особенным: ажурным мостом, утесами небоскребов, старинным фортом, террасами улиц. Стамбул — это изящные минареты в кружевных оборках-балкончиках и серые купола мечете и, плывущие в небе над застроенными вдоль и поперек холмами, остатками крепостных стен, дворцами и базарами, над столпотворением великого азиатского города, оказавшегося на европейском берегу. Дитя трех цивилизаций — греко-римской, православной и мусульманской — он дважды становился столицей могущественных империй — Византийской и Османской. Византии — Константинополь — Стамбул, он был для русских еще и Царьградом — Городом царей и Царь-городом...

На одном из холмов я увидел мечеть Султана Сулеймана. Узнать «Сулеймание-джами», как называют ее турки, было нетрудно но характерному, как бы двухъярусному куполу, на котором блистает золотой полумесяц, и по четырем минаретам. Не знаю, почему, но именно эта мечеть была намечена мной в качестве одного из тех мест, где надлежало обязательно побывать за короткое время посещения Стамбула. Быть может, в пику растиражированной в десятках буклетов и открыток Голубой мечети Султана Ахмета.

О Сулеймание-джами знал я тогда не более того, о чем сообщал тот же путеводитель. Что сооружена она по велению султана Сулеймана I, прозванного Великолепным. Что строил ее в 1550 — 1557 годах архитектор Мимар Синан. Что размер мечети 69 на 63 метра, центральный купол возвышается на 53 метра, а диаметр его 27,25 метра. Ну и прочие подробности, мало что говорящие, пока сам не увидишь описываемый объект.

Я сошел на берег у Галатского моста и нырнул в лабиринт приморских улиц, намереваясь выйти прямиком к мечети. Мостовая сперва плавно забирала вверх и вправо, потом пошла вверх и влево, так что в конце концов я оказался в окружении ветхих деревянных домов, опутанных электрическими проводами, как умирающий резиновыми трубками. Далеко выступающие эркеры, поддерживаемые жалкими столбиками, грозили рухнуть на голову. Из раскрытых дверей кофейни слышались голоса мужчин, играющих в нарды, и распространялись ароматы кофе и салепа — молочного киселя, сдобренного корицей. Впрочем, господствующим все же был запах гниющих мусорных куч, возвышающихся там и сям. А по мостовой навстречу мне сочились потоки мыльной воды, выплескиваемой хозяйками, согласно вековой азиатской традиции, прямо за порог.

То была самая натуральная турецкая «махалла» — старый жилой квартал, не отмеченный путеводителем в качестве «очаровательного уголка». Запустение и сонная недвижность казались нереальными в шумном, крикливом Стамбуле. Лишь однажды попался навстречу мальчик-разносчик с парой чая на мельхиоровом подносе, да разноцветные кошки рыскали повсюду в поисках пропитания. К повсеместному присутствию кошек в Турции относятся терпимо, поскольку кошка была любимым животным Пророка.