Журнал "Вокруг Света" №7 за 1998 год

Скитальцы попали из огня да в полымя. В Бирме полыхала гражданская война. Все-таки монахи уцелели. Им разрешили поселиться рядом со священной пагодой Шведагон. Обитель в бирманской столице и стала их судьбой.

Белая Тара

Свои сочинения по философии буддизма они публиковали в бирманских газетах, а также в буддийских журналах Индии. Через некоторое время белые монахи получили известность как знатоки буддизма. В 1956 году наступил их звездный час. Почтенного архиепископа Латвии — ему было уже за 80 — и его ученика пригласили в Непал участвовать в заседаниях Четвертой конференции Всемирного братства буддистов. В Катманду их приняла королевская чета — король Махендра Бир Бикрам Шах Дева и королева Ратна Раджья Лакшми Деви. Монархи вручили своим гостям подарки: статуэтки буддийской богини Белая Тара, символа долголетия.

Теннисом дожил почти до 90 лет. Он умер в Рангуне в мае 1962 года. За день до кончины старец прошептал по-эстонски:

...Волны жизней наших

Тихо катятся, играя,

В вечереющей прохладе,

К берегам холмов могильных.

То были строки из «Калевипоэга».

Чудесными обстоятельствами сопровождалась и смерть его. Бирманские газеты писали, что тело старца не разлилось, и значит, он достиг святости и превратился в архата-святого.

Как-то позднее в одной из старых бирманских газет я прочел, что бирманец У Тан стал Генеральным секретарем ООН, несомненно, потому, что подавал милостыню буддийскому монаху Теннисону. И тем самым улучшил свою карму.

«Поэту жизни полнота...»

— Потеряв любимого учителя, я почувствовал себя осиротевшим, совсем одиноким в далекой Бирме, — говорит Лустиг, — Правда, и Германии жили родственники: мать и младший брат, врач-гинеколог. С ними я регулярно переписывался: с матерью на русском языке, а с братом — на немецком.

Появились свои ученики. С одним из них — Ко Аун Кхином — Лустиг много путешествовал по стране. Особенно часто — в древний город Паган, процветавший в ХI-ХIII веках. Тогда на берегу реки Иравади были построены десятки тысяч совершенных пагод, сохранившихся до наших дней.

— Там почему-то очень хорошо писались стихи. И уж не знаю почему — по-русски. Древний город — «для серых будней красота, уму усталому покой, поэту жизни полнота, маяк при жизни нелегкой».

Скрашивали одиночество и посетители уединенной кельи монаха, Лустиг унаследовал от своего гуру почетный титул буддийского архиепископа.

В середине апреля 1986 года, в самый разгар празднования Тинджана — бирманского нового года, я привел к Ашину Ананде настоятеля Иволгинского дацана, что под Улан-Удэ, ламу Чимит-Доржи Дугарова, знатока тибетской медицины. За стенами монастыря веселились бирманцы, щедро обливая друг друга водой, как того требует новогодний обычай. А в келье в это время шла неторопливая беседа об ученом ламе Агване Доржиеве, до сих пор почитаемом бурятскими буддистами, о его ученике Теннисоне, о важности практики медитации для достижения состояния духовной сосредоточенности. Ашин Ананда проводил гостя до самого выхода из пагоды. Вокруг носились с ведрами ледяной воды мальчишки, устраивая для прохожих бесплатный душ. Но перед монахами они почтительно остановились, будто натолкнувшись на невидимую преграду. Особ в шафрановых тогах обливать нельзя. Им не пристало участвовать в веселии мирян. У иноков — свои радости. Заодно не попало и мне.

Весной 1986 года из СССР приехала писательская делегация. В ее составе был известный эстонский писатель Леннарт Мери. Услышав об этом, Ашин Ананда попросил меня привести к нему гостя.

— Хочу поговорить по-эстонски, узнать о событиях на родине, которую я покинул так давно.

Мери, едва услышав о приглашении, бросил все, и мы тронулись в путь. Беседа продолжалась несколько часов. Писатель подарил монаху какие-то сувениры, а тот ему фотографию Теннисона.

Прошло несколько лет. Леннарт Мери стал министром иностранных дел, а затем и президентом Эстонии. Не благословение ли земляка Ашина Ананды сыграли свою роль?

К сожалению, Ашин Ананда не узнал о стремительной карьере своего гостя. Земные дни монаха закончились в апреле 1989 года. Он умер в возрасте 77 лет, почти 60 из них прожив буддийским монахом.

Как-то я его спросил: была ли у него мечта, которая так и не осуществилась. Он ответил, не задумываясь:

— Да, мне не удалось достичь Тибета и преклонить колени перед Далай-ламой. Тибет для меня — символ духовной высоты, к которой я всегда стремился.

Встреча с Далай-Ламой

Летом 1991-го в Бурятии торжественно отмечали 250-летие официального признания буддизма в России. На праздник пригласили и гостей из Бирмы. Я, на счастье, их сопровождал. Торжества почтил своим присутствием Далай-лама. И, о везение! Мне представилась счастливейшая возможность приблизиться к нему и заговорить. Я отрекомендовался учеником буддийского архиепископа Латвии. Его Святейшество удивленно вскинул брови: — Вы сказали — Латвии? Очень интересно.