Журнал "Вокруг Света" №8 за 2001 год

«Скажите, чтобы добраться до Москвы, какою лучше идти дорогой?» — разыгрывая простачка, спрашивал Наполеон русского посланника Балашова. В ответ прозвучало: «Карл XII шел через Полтаву». Это, конечно, не вразумило, хотя и посол в России Коленкур, хорошо знавший русских, также не советовал императору предпринимать прогулки по смоленскому тракту без приглашения хозяев, да еще с полной боевой выкладкой. Но, невзирая на это, Наполеон был убежден, что поход на Москву займет не более месяца. И ему верили. Слишком уж блестяще, во всяком случае, в сознании простых солдат, обстояли дела у богоподобного императора, чтобы сомневаться в очередной воинской удаче. А потому 12 июня 1812 года, когда солдаты «Великой армии», форсировав Неман, ступили на русский берег, никому из них не приходило в голову, какой жребий им уготован.

25 августа. Накануне

...Передовые полки русской армии подошли к Бородину около 10 часов утра 22 августа. Позади было почти два с половиной месяца отступления от западных границ России — с боями, кровью и потерями. Генеральная стратегия командования — сберечь армию — понимания в этой самой армии не находила.

«Что наша Россия — мать наша — скажет, что так страшимся и за что такое доброе и усердное Отечество отдаем сволочам?» — гремел Багратион, грозясь скинуть мундир. От позора. От бессилия. И не он один. Медики разводили руками, не находя объяснений повальным болезням солдат, «отличным по своему характеру от обыкновенных». Словно мор поселился в угрюмых колоннах, идущих в сторону Москвы. Но вот когда стали возле Бородина, все успокоились, ибо поняли — быть делу.

Первыми на Бородинском поле появились инженерные войска. Бородино стремительно теряло мирный вид. Население, укладывая пожитки на телеги, отправлялось кто куда. Копали рвы, делали насыпи и укрепления, рассчитанные на круговую оборону.

И хотя поле готовили к бою все три дня с вечера до рассвета, далеко не все, что было задумано, удалось сделать в полном объеме. Иные рвы оказались настолько неглубоки, что не могли защитить солдат. Шанцевого инструмента не хватало. А ополченцы, присланные на подмогу, и вовсе оказались бесполезными: их не снабдили даже лопатами.

Обеспокоенный таким положением дел, Кутузов издал приказ «об оплате за производимые работы по укреплению позиции». Из экстраординарных сумм велено было выдавать по 10 копеек медью всем, используемым на строительстве укреплений солдатам. Эту мелкую денежку находили потом в карманах убитых...

Французы появились у Бородина 24 августа. С колокольни местного храма Рождества Богородицы, где у русских находился наблюдательный пункт, было хорошо видно, как «три стальные реки текли почти в ровном между собой расстоянии. Наполеон — посередине, прямо на Бородино...»

«Впереди конницы неприятельской, еще многочисленной, грозной, блестящей, на статном крутом коне рисовался лучший наездник французской армии. По наряду его, живописно-фантастическому, узнавали в нем короля Неаполитанского», — вспоминал очевидец. Но не только маршал Мюрат, любитель эффектного антуража, — вся многоликая армия Наполеона, которую он направил по смоленскому тракту: бельгийцы, поляки, немцы, итальянцы, голландцы, португальцы, испанцы и прочая — всяк в своем мундире, являла собой впечатляюще парадное зрелище. «Две армии стали на этих полях, одна перед другой, — писал В.А. Жуковский. — В одной — Наполеон и все народы Европы, в другой — одна Россия».

25-го на рассвете Наполеон через подзорную трубу внимательно изучал расположение русских войск. Донесения разведчиков убедили его в том, что главный удар надо нанести по левому плохо укрепленному флангу. Прорвать боевой порядок, разрезать его и, оттеснив войска, уничтожить их по частям.

Довольно скоро последовало напутствие императора: «Воины! Вот сражение, которого вы столько желали. Победа зависит от вас».

Кутузов ранним утром того же дня объезжал армию на своих дрожках. Традиционного приказа по войскам не последовало. Задачу на завтра главнокомандующий объяснял без пафоса: «Каждый полк будет употреблен в дело. Вас будут сменять, как часовых, каждые два часа. Надеюсь на вас. Бог нам поможет. Отслужите молебен».

Вдоль рядов пронесли икону Смоленской Божьей Матери, спасенную из горящего города.

Кутузов, сдернув фуражку с седой головы, тяжело опустился на колени. За ним его генералы: Багратион, Барклай, Платов, братья Тучковы...

Многим вспоминалось: после молебна схлынуло психологическое напряжение. Видимо, «все перестали почитать себя земными, отбросили мирские заботы и стали как отшельники, готовые к бою насмерть... Раз обрекли себя на гибель — никто уже не думал о следующем дне».

Генерал Дмитрий Сергеевич Дохтуров сел играть в бостон. Вокруг стояли с интересом наблюдавшие за сим офицеры. Солдаты чистили оружие, точили клинки...

26 августа. День Бородина