Журнал «Вокруг Света» №02 за 2008 год

Размышляя сегодня над этими фактами, над героями, сюжетами и темами писателя, соизмеряя их со временем 30-х годов XX века, невольно задаешься вопросами. Что за отношения были у него с вождем? Как удалось Михаилу Афанасьевичу вести такой открытый, бескомпромиссный разговор и при этом уцелеть? «…когда германская печать пишет, что «Багровый остров» — это первый в СССР призыв к свободе печати» («Молодая гвардия» № 1 — 1929 г.), — она пишет правду. Я в этом сознаюсь. Борьба с цензурой, какая бы она ни была и при какой бы власти она ни существовала, мой писательский долг, так же как и призывы к свободе печати. Я горячий поклонник этой свободы… Вот одна из черт моего творчества, и ее одной совершенно достаточно, чтобы мои произведения не существовали в СССР. Но с первой чертой в связи все остальные, выступающие в моих сатирических повестях: черные и мистические краски (я — МИСТИЧЕСКИЙ ПИСАТЕЛЬ), в которых изображены бесчисленные уродства нашего быта, яд, которым пропитан мой язык, глубокий скептицизм в отношении революционного процесса, происходящего в моей отсталой стране…» Это письмо от 28 марта 1930 года Булгаков отправил в Правительство СССР, ОГПУ и Сталину. Оно, как известно, было не первым и не последним, но — особо знаковым, потому что содержало откровенный политический портрет автора. В письме он признавался в своих «великих усилиях стать бесстрастно над красными и белыми», а также в том, что в пьесах «Дни Турбиных», «Бег», в романе «Белая гвардия» он намеренно изобразил «русскую интеллигенцию как лучший слой в нашей стране». Булгаков полагал и прямым образом заявлял, что именно интеллигенция должна играть первостепенную роль во всех областях становления и развития нового государства. Да…

Что же удерживало вождя от реакции?

Версий много — и о них далее. Но одна, похоже, самая интересная, звучит так: главный идеолог и критик ценил писателя, и особенно «Дни Турбиных». Ценил, конечно, по-своему: «Дни Турбиных», — говорил Сталин, — есть демонстрация всесокрушающей силы большевизма. Конечно, автор ни в какой мере «не повинен» в этой демонстрации. Но какое нам до этого дело?»

Дом, где жили Булгаковы с 1906 года. Андреевский спуск, 13. Киев

Киев детства

Михаил Афанасьевич появился на свет весной, 15 мая 1891 года, когда в Киеве зацветали каштаны и набухала сирень. Он стал первым сыном в семье доцента (вскоре — профессора) Киевской духовной академии Афанасия Ивановича Булгакова (1859 — 1907) и его супруги Варвары Михайловны, урожденной Покровской (1870 — 1922). Отец Афанасия Ивановича был сельским священником, а Варвара Михайловна родилась и выросла в семье протоиерея Казанской соборной церкви в городе Карачеве Орловской губернии. На третий день после рождения родители окрестили сына и дали ему имя хранителя города Киева — архангела Михаила. После первенца, с 1892 по 1902 год, в семье родились еще шестеро детей — у Михаила Афанасьевича появились двое братьев и четыре сестры. Параллельно с преподаванием в академии Афанасий Иванович работал в киевской цензуре и имел чин статского советника. Жалованья отца хватало, к тому же всегда веселая и энергичная Варвара Михайловна умела вести хозяйство и привлекать детей к труду. По воспоминаниям родных, она слыла «великолепной воспитательницей» и справлялась со всем даже после смерти мужа, она овдовела в 37 лет. (Помимо своих семерых детей она вырастила еще двух племянников — сыновей родного брата Афанасия Ивановича.) Варвара Михайловна, выпускница Орловской женской гимназии, говорила детям: «Я хочу вам всем дать настоящее образование. Я не могу вам дать приданое или капитал. Но я могу вам дать единственный капитал, который у вас будет, — это образование».

Семья Булгаковых. Буча. 1913 год

Маргарита I, или «Ты для меня — все»