Журнал «Вокруг Света» №08 за 2009 год

Машина мчалась по мягкому песку, поднимая облака пыли. Невдалеке ревел океан. У высокого, залитого голубым лунным светом бетонного забора лучшего отеля страны нас встретил автоматчик в камуфляже. Я вышел на мягкий песок. Автоматчик проверил мои карманы — оружия у меня не было. Водитель махнул мне рукой, и машина скрылась в темноте. Из ворот вышел заспанный управляющий. «Мне нужен номер», — сказал я. «Шестьдесят долларов, — сказал он то, что я уже знал. — И у нас есть пляж». Передо мной стояла дюжина побитых ветром бетонных домиков, громко тарахтел генератор, пахло дизелем и сырым бельем. Наверное, это был один из немногих случаев, когда за фразу «шестьдесят долларов» можно было убить человека. Наверное, стоило наорать на управляющего. Но я не стал орать. Я просто пошел прочь. «Я могу попробовать найти для вас такси», — вяло предложил управляющий. Я мотнул головой.

До Берберы было около шести километров по мягкой песчаной земле, и я рассчитывал пройти их за час. «Мансур» быстро исчез в темноте. Рев океана мгновенно стал громче. Огромное черное небо сделалось ниже и накрыло все вокруг, как плащ-палатка. Далекие отблески Берберы скакали вдоль горизонта, вытянувшись в ряд, как огни эквалайзера, даже не думая приближаться.

Когда я вошел в город, было далеко за полночь. Вдоль дороги потянулись брошенные дома с черными пустыми окнами. В отличие от Харгейсы, где оставленные после войны развалины занимали нищие, здесь их не трогал никто. На пустивших трещины стенах криво висели выгоревшие довоенные вывески. Задолго до того, как въехать в город, я пытался узнать, есть ли в Бербере центр. Люди не понимали вопроса. Потом кто-то категорично сказал: в Бербере центра нет, это портовый город. Тогда я не поверил, но сейчас, поднимаясь по одноэтажной улице в сторону порта, где хотя бы виднелись отблески света, я начал понимать, что это чистая правда.

В связи с нехваткой и дороговизной любых стройматериалов при постройке деревенских домов в ход идут практически любые подручные предметы. Например, распрямленные бочки из-под топлива. Фото: STUART FREEDMAN/PANOS/AGENCY.

PHOTOGRAPHER.RU

Улица была абсолютно пустой. Потом я увидел большой старый «мицубиси». С работающим двигателем и горящими фарами он стоял на месте и как будто ждал меня. Его издыхающий дизель надсадно стучал, а тонированные стекла звонко дребезжали в такт. Из «мицубиси» вышли улыбчивые люди с автоматами. Мы пожали руки. Краем глаза я заметил, что их новенькие китайские «калашниковы» сняты с предохранителей. Улыбчивые люди спросили, как меня зовут. Я ответил. «Полиция», — сказали они с повелительной интонацией. Я сел в машину. Слева и справа от меня уселись автоматчики. «Безопасность», — сказал кто-то. Я кивнул. Машина ехала по мертвым улицам умирающего от нищеты города. Ее фары выхватывали из темноты убогие сараи и тощих собак. Потом показалось здание полиции — разбитая бетонная глыба. Перед глыбой на земле и на бетонных блоках сидели не меньше 30 вооруженных людей и, не снимая оружия, занимались разными делами — смеялись, ели и спали. По-арестантски, в сопровождении двух автоматчиков, я вышел из машины. «Русский», — сказали мои сопровождающие и запрыгнули обратно, оставляя меня на попечении 30 стволов.

Потом пришел шеф полиции Берберы. Он был изящен, высок, имел гладко выбритую голову, лакированную кобуру и белые ботинки. «Велкам», — сказал он единственное известное ему слово. Потом я сидел в его армейском пикапе и под охраной полудюжины вооруженных людей, разместившихся в кузове, ехал в портовый отель, который для меня выбрал шеф полиции, — огромное разваливающееся здание с бесконечными больничного типа коридорами. Потом он требовал, чтобы мне дали лучший номер по лучшей цене. Потом мы долго жали друг другу руки. «Велкам, — говорил шеф полиции. — Велкам».

А потом я заснул. Без каких-либо снов, сожалений и страхов. Я спокойно спал, не обращая внимания на комаров, а когда рано утром в дверь постучали, я просто встал и повернул ключ. На пороге стоял шеф берберской полиции — изящный, высокий, с гладко выбритой головой, с лакированной кобурой и в белых ботинках.

«Рашн Байбл фор ю», — сказал он тщательно заученную фразу. В мои руки легла тяжелая истрепанная русская Библия. «Презент», — пояснил шеф полиции и быстро пошел прочь, видимо, опасаясь благодарностей и, конечно же, вопросов, на которые он бы все равно не смог ответить. Но тогда в коридоре портовой гостиницы у меня не было сил удивляться и тем более приставать с расспросами о происхождении книги.