Журнал «Вокруг Света» №09 за 1991 год

— Однако, проведя в море столько лет, я понятия не... Колон прервал его ледяным тоном.

— Вы же никогда не плавали на этой параллели, Хуан.

— И вы тоже, дон Кристобаль, — последовал ответ. — Для вас это внове, как и для меня. И каким образом вам стало известно...

Снова ему не дали договорить.

— Так же, как мне известно, что мы плывем в Индию. Так же, как я знаю многое из того, что не проверено другими. И вы поверьте мне на слово, если не хотите, чтобы эти крысы запаниковали, — Колон похлопал штурмана по плечу, показывая, что разговор окончен.— Доброй ночи, Хуан, — и скрылся в каюте.

А Коса еще несколько минут стоял, почесывая затылок, не зная, чему и верить.

Импровизация Колона показалась убедительной не только команде «Санта-Марии», но и Пинсонам, которым на следующий день он сообщил причину загадочного отклонения стрелки компаса. И на какое-то время адмирал обрел покой.

Шли они в полосе устойчивых ветров, дующих с востока на запад. Корабли оставляли за собой лигу за лигой, идя под всеми парусами. Матросы наслаждались передышкой. Играли в карты и кости, купались в теплой воде, мерились силой, пели под гитару. Каждый вечер, на закате солнца, по приказу Колона все собирались на шкафуте, чтобы пропеть вечернюю молитву Богородице.

Так прошло несколько дней... Но как-то ночью небо окрасилось огнем падающих метеоров. Вид их разбудил суеверные страхи, заставил вспомнить страшные истории о чудовищах, охраняющих океан от непрошеных гостей. К счастью, паника оказалась недолгой, потому что небо затянули облака, пошел мелкий дождь, а к утру, когда вновь выглянуло солнце, метеоры уже забылись.

Однако вскоре корабли оказались меж обширных полей водорослей, где-то пожелтевших и увядших, где-то свежих, нежно-зеленых. Вокруг каравелл сновали тунцы, и Колон, чтобы поднять настроение команды, уведомил матросов, хотя сам в этом сомневался, что эти рыбы никогда не отплывают далеко от берегов.

На «Нинье» выловили несколько больших рыбин и поджарили на жаровнях, установленных на шкафуте. Моряки с удовольствием отведали свежей рыбы, потому что солонина уже не лезла в горло.

Поля водорослей все увеличивались в размерах, и с борта каравелл казалось, что они плывут по заливным лугам. Скорость заметно упала, и в душах матросов вновь проснулась тревога. Пошли разговоры, что они попали на мелководье, а вскоре корабли сядут на скалы и останутся там навсегда.

Колон помнил рассказ Аристотеля о кораблях из Кадиса, которые унесло на запад к полям водорослей, напоминающим острова. Поля эти привели моряков древности в ужас. Он не стал говорить об этом команде, однако, чтобы рассеять страхи матросов, приказал промерить глубину. Дна не достали, и досужие разговоры стихли.

Наконец поля водорослей остались позади, и суда, подгоняемые устойчивым восточным ветром, вновь вошли в чистые воды.

Один из искателей приключений, Санчо Гомес, обедневший дворянин из Кадиса, вдруг заявил, что вода стала менее соленой, то есть они уже недалеко от суши и пресные воды рек разбавляют соль моря. Мнения других моряков, попробовавших воду, разделились. Оптимисты соглашались с Гомесом, пессимисты, возглавляемые Иресом, утверждали обратное.

Гомес, однако, твердо стоял на своем, и в тот же вечер, после того, как пропели молитву деве Марии, каравелла огласилась его криком: «Земля!» — рука его указывала на север: «Неужели вы и теперь, твердолобые упрямцы, будете говорить, что я не прав?»

Нечто туманное, похожее на береговую линию, виднелось на горизонте, подсвеченное заходящим солнцем.

Колон стоял на шканцах, вместе с Косой, Арандой, Эсковедо и еще тремя офицерами. Крик Гомеса заставил его подойти к правому борту, всмотреться в горизонт. Наверное, он бы поддержал Гомеса, если б не его убеждение, что землю они могут увидеть только на западе.

— Это не земля, — охладил он надежды команды. — Облака, ничего более, — и рассмеялся, пытаясь шуткой скрасить разочарование. — Желание получить награду, Санчо, застило вам глаза.

Он имел в виду десять тысяч мараведи, обещанных королевой тому, кто первым увидит землю.

На рассвете обнаружили, что между небом и водой ничего нет. Пришлось соглашаться, что прошлым вечером за землю они приняли облака.

Ближе к полудню пара олушей пролетела над кораблем. Колон, верил он в это или нет, объявил, что эти птицы не отлетают от берега более чем на двадцать лиг. И приказал промерить глубину. Веревку с грузом опустили на двести морских саженей, но дна так и не достали.