Журнал «Вокруг Света» №10 за 2008 год

Во время оживленной трапезы зашла речь о Золотой булле, которая вплоть до учреждения профранцузского Рейнского союза в 1806 году служила конституцией и определяла порядок избрания императоров упраздненной Священной Римской империи, число и обязанности голосующих и прочее. Рассказывая обо всех этих подробностях, принц Карл Теодор фон Дальберг вскользь упомянул, что булла была принята в 1409 году.

 — Полагаю, вы ошибаетесь, — вдруг вмешался Наполеон. — Это произошло в 1336-м, в царствование Карла IV.

 — Да, вы правы, Ваше Величество, — смутился принц, — теперь я это припоминаю; но как случилось, что Ваше Величество так хорошо осведомлены о подобных вещах?

 — Когда я был подпоручиком артиллерии… — начал Наполеон и заметил, как присутствовавшие невольно вздрогнули от неожиданности. Он на секунду осекся и с улыбкой продолжил: — ...когда я имел честь быть простым подпоручиком артиллерии, я провел три года в гарнизоне Валанса. Я не любил общества и жил довольно-таки уединенно. Счастливый случай поселил меня рядом с одним книготорговцем, просвещенным и любезным человеком. За три года службы в гарнизоне я перечитал всю его библиотеку и с тех пор ничего не забыл, даже о предметах, не имеющих особого отношения к теперешним моим занятиям.

Это было чистой правдой. И великим своим успехам император был в немалой степени обязан удивительным свойствам своей памяти (слух, что он помнил по именам всех солдат своей армии, конечно, преувеличен, но реальную почву под собой имел) и не менее удивительной способности заниматься многими важными делами одновременно.

Расставание

Тем временем стало совершенно ясно, что обсуждать больше нечего. Позицию русских в угодную для Франции сторону подвинуть никак не удастся. Незачем зря терять время.

В пятницу 7 октября министры Румянцев и Шампаньи с секретарями готовили окончательный текст Эрфуртской конвенции, а императоры для препровождения времени отправились на поле сражения при Йене, где двумя годами раньше Наполеон разбил пруссаков. Тогда Александр был их союзником, а теперь победитель непринужденно рассказывал ему о подробностях боя. Более того, оба завтракали под тентом, а перед их глазами войска воспроизводили картину баталии. «Йенское действо» было частью официально-парадной стороны эрфуртского свидания, которая, собственно, и заняла все формально оставшиеся дни. Снова спектакли, балы, приемы, «милые» символические жесты вроде случая, когда царь заметил, что забыл взять на очередной смотр войск свою шпагу. Бонапарт предложил ему свою, а Александр, принимая, торжественно изрек: «Я никогда не обнажу ее против Вашего Величества». Обмен подарками, среди которых и великолепные несессеры из позолоченного серебра, и севрский фарфор для русской императрицы…

В среду 12 октября союзная конвенция была подписана министрами и тут же ратифицирована. Преамбула и три первые статьи просто подтверждали тильзитские соглашения и устанавливали главную цель, к которой стремились стороны: всеобщий мир. Еще договорились «предложить» вступить в диалог Англии, причем непременными условиями таких переговоров с «врагом континента» считать признание Лондоном: а) присоединения Финляндии, Молдавии и Валахии к России, б) нового порядка вещей во Франции и Испании… Еще «обменялись» определенными гарантиями сохранения целостности для Турции. Ну и Александр опять подтвердил, что выступит на стороне Наполеона, если австрийцы нападут на него.

В пятницу наступила пора прощания. Неожиданно оно контрастировало с бодрым фоном самой встречи — истинные чувства в известной мере прорвались. Наполеон и Александр молча выехали из города верхом по дороге в Веймар и около того же места, где почти три недели назад они встретились, расстались. Расстались как братья и союзники, формально, во всяком случае… Второй сын корсиканского адвоката, бывший артиллерийский подпоручик и якобинец долго смотрел вслед удалявшейся карете праправнука Петра I. Потом он медленно повернулся и направил лошадь обратно, храня полное молчание. По воспоминаниям известного Анна Жана Мари Рене Савари, будущего министра полиции, с ним никто не решался заговорить — так он был мрачен. Тем же вечером император покинул Эрфурт.

Примерно в это же время Александр написал несколько слов матери: «Мы покинули эрфуртскую крепость (намек на несостоявшееся пленение. — Прим. авт.) и с сожалением расстались с императором Наполеоном. Пишу Вам из Веймара»…

Наполеон и Александр I на конной прогулке в окресностях Эрфурта. MARY EVANS/VOSTOCK PHOTO

«Дерьмо в шелковых чулках». Эпилог