Журнал «Вокруг Света» №11 за 1976 год

Монастырское селение Гарпху блистало свежей покраской. В Мустанге, Сиккиме и Бутане дома непременно красят перед каждым праздником. У нас в Европе эту нудную операцию оттягивают до последней возможности. Но лоба пользуются предельно простой технологией: они просто льют ведрами известковое молоко с крыши. Поскольку стены не прямые, а чуть наклонные, результаты выходят замечательные. Разумеется, речь идет о внешней покраске; фрески и украшения подновляют мягкими кисточками.

Так вот, даже среди чистых мустангских деревень Гарпху выделялась аккуратностью и убранством. Окна с черными наличниками были зашторены снаружи веселыми полосатыми занавесками. Над каждой крышей трепыхались красные, желтые, белые и голубые молитвенные флаги, через улицу переброшены ленты. В домах жили монахи с семьями. Гарпху не самый большой монастырь в Ло, но он славится своей хозяйственной деятельностью.

Ворота открыл высокий бритоголовый здоровяк с суровым взглядом. Он же провел нас на второй этаж, в зал, всю обстановку которого составляли большие медные вазы с посеребренными краями. На ярко-оранжевых ковриках вокруг очага сидели трое монахов: двое – старых и один моего возраста, с длинными волосами, небрежно спадавшими на плечи. Несколько женственные грациозные манеры делали его похожим на британского денди XVIII века.

Кто же из них лама? В Мустанге никто никому не представляется. Гость обязан угадать хозяина по костюму и поведению. Я ударил лицом в грязь, поклонившись самому пожилому, но тут же по его укоризненному взгляду понял, что совершил ошибку. Ламой был молодой «денди».

Быстро перестроившись, я как можно более почтительно обратился к настоятелю. Но тот, видимо, счел, что я выбрал слишком благоговейный тон, и с улыбкой показал мне на коврик рядом с собой. Мы вчетвером устроились вокруг огня, остальные монахи незаметно исчезли. Атмосфера была самая дружеская.

Лама предложил нам заночевать в монастыре. Потом позвал бритоголового привратника и велел показать нам обитель, а также «все, что мы пожелаем».

Наш гид оказался кладезем талантов. Лама отрекомендовал его как ученого хранителя библиотеки. А в большом зале монах не без гордости показал нам свои авторские фрески!

Вечером при свете лампы, заправленной льняным маслом, мы с молодым ламой, ученым монахом, Пембой и Таши листали старые книги в личной молельне ламы, где нам никто не мешал. По мере того, как таяла кипа бумаг, мне становилось все горше и горше. Несмотря на приказ ламы обыскать все закоулки и доставить ему все мало-мальски интересное, несмотря на страдания Таши, который оказался аллергичен к пыли и сейчас слезливо моргал, не удалось обнаружить ни одной работы по истории. Значит, не судьба… А Пемба клялся, что здесь мы отыщем заветную рукопись.

…В первой беседе, король упомянул о некой летописи под названием «Молла», но, когда я попросил разрешения взглянуть на нее, король ответил, что книга не сохранилась, и сменил тему. Пемба Уверял сначала, что мы найдем ее в монастыре Самдрулинг. Но я понапрасну чуть не обморозил ноги на леднике, добираясь до этой высокогорной обители, – там оказалось одно-единственное житие ламы с весьма туманными сведениями.

Затем Пемба примчался с вестью, что «Молла» находится в Царанге, и один его друг доставит ее в Ло Мантанг. Но друг прибыл с пустыми руками: из Царанга книга исчезла. Я все больше проникался уверенностью, что такой книги вообще нет.

Лежа в спальном мешке, я чувствовал себя, как Шерлок Холмс перед неразрешимой загадкой; она не отпускала меня ни на минуту: история Мустанга ускользала из рук. Собранные отрывочные сведения были противоречивы. Ни один достоверный факт не подкреплял мою гипотезу о том, что уже в давние времена Мустанг был самостоятельным королевством. Лично я в этом не сомневался, но нужны были письменные свидетельства.

Странная вещь: едва мы произносили слово «история», собеседники пугливо отвечали, что разговор может «оскорбить короля». Между тем «именно из уст короля я впервые услыхал имя Аме Пала. Он сказал, что этот легендарный воитель основал государство Ло, построив большую крепость-дзонг; развалины ее можно и сейчас видеть над Ло Мантангом. Король с гордостью добавил, что в нем те же «кости», что и у Аме Пала: в тибетском мире это означает, что человек считает себя прямым потомком какого-либо лица.

– Когда жил Аме Пал?

– Очень-очень давно, – уточнил король.

Кто были наследники Аме Пала? Известны названия четырех древних крепостей. Но кто их построил, какова их роль в судьбе страны, когда они были воздвигнуты?

Неужели истории Мустанга суждено остаться тайной за семью печатями? Я уже дважды решал бросить поиски, но всякий раз кто-то вновь упоминал о «Молле» – книге, в которой изложена хроника Мустанга…

Все следующее утро я бродил по монастырю, пользуясь привилегированным положением «друга ламы». Около одиннадцати начали складывать багаж. Внезапно появился Пемба.

– Кажется, я нашел «Моллу».

– Не может быть к – вырвалось у меня. – Мы же просмотрели вчера все книги!