Журнал «Вокруг Света» №12 за 2005 год

Окончив учебу, Анри Лебре по настоянию и протекции отца записался в королевскую гвардию. За ним последовал и Савиньен. Молодому философу, лишенному мощной родительской поддержки, военное поприще сулило и приличное жалованье, и перспективы. Друзья попали в роту господина де Карбона де Кастельжалу. Командир происходил из знатного гасконского рода, и все подразделение состояло преимущественно из его земляков. Впоследствии к ним «по недоразумению» припишут и Бержерака. Тем более что он был таким гордецом и забиякой, что один стоил целой армии гасконцев...

Ни дня без поединка

Эта «агрессивная» грань личности Савиньена Сирано де Бержерака прославила его чуть ли не больше, чем литературные занятия. Лебре много лет спустя вспоминал: «Дуэли, которые в то время были, пожалуй, единственным и наиболее быстрым средством прославиться, тут же снискали ему такую известность, что гасконцы… взирали на него как на истинного демона храбрости и числили за ним столько поединков, сколько дней он находился на службе».

Писал Сирано в неполные 20 лет, преимущественно картели — «официальные» вызовы на дуэль. Справедливости ради надо сказать, что сам он не так часто затевал ссоры и по крайней мере в половине «своих» поединков выступал как секундант. Но и это было делом ответственным и небезопасным. Формально благородное «выяснение отношений» между дворянами во Франции тогда уже строго воспрещалось. Однако никакие указы, угрозы и кары не останавливали тех, кто по сто раз на дню считал себя оскорбленным. Даже принцы крови, как известно, погибали на дуэлях… Конечно, часто они затевались из-за пустяков, косого взгляда или просто по блажи. Попадались, наконец, бретеры, для которых игра со смертью составляла единственный смысл жизни. Но Савиньен Сирано де Бержерак, вопреки мнению многих, к ним не принадлежал.

Эдмон Ростан, автор «Сирано де Бержерака». 1900-е годы

Иное дело, что он любил риск и охотно сопровождал друзей и знакомых, которым могла угрожать какая-либо опасность на улицах Парижа. В таких случаях дворянин приглашал в спутники одного или нескольких верных и отважных друзей (если таковых не находилось, «эскорт» попросту нанимался). Теофиль Готье писал о тех, кто всегда готов был обнажить шпагу за умеренную плату, так: «...грудь колесом, ноги циркулем, плащ через плечо, шляпа до бровей, клинок длиннее голодного дня». Излишне и говорить, что Сирано к ним не относился. Он обнажал свою шпагу исключительно по дружбе. Еще при его жизни в фонд столичных легенд вошел такой эпизод, много позже использованный в одной из ключевых сцен ростановской пьесы. Мушкетер и поэт Франсуа Линьер, автор множества злых и метких эпиграмм, чрезвычайно разозлил одного вельможу. Тот, оскорбленный до глубины души, нанял целую сотню головорезов, чтобы разделаться с обидчиком. Линьер, не долго думая, решил выступить против «мстителей» — вдвоем с одним из своих друзей…

Друга звали, разумеется, Сирано де Бержерак. «Сверхъестественное сражение», как назвал его Анри Лебре, произошло неподалеку от печально известной Нельской башни. В результате него «из этой сотни двое поплатились за свои злокозненные намерения жизнью, а семеро — тяжкими увечьями». Остальные наемники, увидев, что дело плохо, ретировались. Другой свидетель драки, де Бургонь, с того дня прибавлял к имени Бержерака новый титул — «Неустрашимый». Его он защитил и на поле брани.

Кровавая Тридцатилетняя война подожгла центральную Европу еще в 1618 году, но Франция вступила в нее лишь в 1635-м. Тем не менее от вражеского оружия и голода в стране успело погибнуть столько народу, что прирост населения возобновился лишь через столетие... Гвардеец де Бержерак оказался в гуще бойни. И — сразу полез прямо под пули. В 1639 году при осаде Музона он был ранен навылет из мушкета. Еще через год под Аррасом неприятельский стрелок попал ему в шею, от этой травмы Сирано до конца жизни так вполне и не оправился. Кстати, в том же сражении крепко досталось и другому всем известному историческому персонажу — Шарлю де Батцу, графу д’Артаньяну. Кто знает, возможно, они лежали рядом в одной повозке, на которой выбывших из строя увозили в лазарет? Во всяком случае, французские романисты их встречу описывают, а у Ростана мушкетер д’Артаньян говорит своему новому знакомому:

«…А вы, ей-богу, мне по нраву.

Я хлопал что есть сил.

Дуэль была на славу.

И, что ни говори, язык у вас остер!»

Другой прототип пьесы «Сирано де Бержерак» был под Аррасом убит — Кристоф де Шампань, барон де Невильет действительно женился на родственнице носатого гвардейца Мадлене Робино, с которой списана Роксана.