Журналист

Витя (хотя нет, какой Витя? Конечно же Виктор!) жил с мамой в огромной квартире в дореволюционном доме на Светлановской улице. Гостиная в этой квартире, несмотря на давно требующийся ремонт, была одним из самых изысканных мест Владивостока. Огромное квадратное помещение венчалось эркером, где, окруженный с трех сторон строгими почти готическими стрельчатыми окнами, гордо возвышался над полом белый бобинный магнитофон «Электроника 004». Справа от эркера располагались кресла и диван с обшарпанным, но очень атмосферным винтажным журнальным столиком, а справа вся огромная стена от ободранного пола до украшенного лепниной потолка была скрыта многоэтажными стеллажами с бобинами. На упомянутом журнальном столике лежала толстая тетрадь в 120 листов, где страницы, как в телефонном справочнике, были с алфавитными вырезами, чтобы легко открыть на нужной букве, и вся эта тетрадь была заполнена названиями групп и исполнителей с указанием полки и места на ней, где следует искать бобину с этой записью.

Когда Павлик впервые переступил порог этой квартиры, он — спроси его кто-нибудь, что он знает из джаза, блюза и соула, назвал бы только «Сантану и Везарипорт» — тех самых, которых играл на баяне один из двух трактористов, воспетых Борисом Гребенщиковым. Вообще его музыкальное образование было весьма поверхностным: все иностранные названия, которые не крутили по попсовым радио, были известны ему только из уст акул русского рока. Например, Бутусов в одном из интервью обмолвился, что любит группу Creedance, а Гребенщиков — что уважает Боба Дилана.

Поэтому немудрено, что, когда Виктор спросил его, что он хотел бы послушать, Павлик с важным видом сказал: «А есть что-нибудь из Whether Report»? На что Виктор открыл нужную страничку тетрадки и, глянув координаты, быстро подошел к стеллажу и достал с полки бобину.

— Любишь фьюжн, значит? — деловито осведомился он, насаживая бобину на штырек и цепляя пленку к пустой катушке. Павлик тоже важно кивнул, хотя слово фьюжн он слышал впервые. — Хороший выбор. Начнем с альбома Black Market, 1976 год. Уже Джако Пасториус был в составе, и еще из него не ушел. С ним мне их звучание больше нравилось.

Песня БГ «Два тракториста», кстати, помогла Павлику еще раз — на экзамене по философии. Когда он слишком надолго задумался, вспоминая известных ему экзистенциалистов, профессор пробубнил под нос:

— Са-а-артр, Ка-а-мю…

— А, точно! — воскликнул Павлик. — Один Жан-Поль-Сартра лелеет в кармане и этим сознанием горд!

Профессор, очевидно, тоже любил БГ, потому что поставил Павлику «4».

Комнату заполнили звуки сбивчивых ударных Майкла Уолдена, заводного саксофона Уэйна Шортера, ритмичных переливов клавишных Джо Завинула и перекатывающихся с боку на бок басов упомянутого Джако Пасториуса.

На креслах и диване сидели гости Виктора: они планировали сыграть свою очередную партию DD «Сага о Копье». На столик рядом с каталогом бобин и Masters Handbook знаменитой ролевой игрушки мама Виктора, на минутку высунувшись из своей кухни, водрузила огромную кастрюлю с душистым глинтвейном, который Виктор разлил всем по кружкам большой поварешкой. Павлик сел в ближайшее к бобиннику и огромной колонке кресло и углубился в прослушивание музыки и смакование божественного напитка, приготовленного хозяйкой квартиры, и не сильно прислушиваясь к тому, как Виктор, вооружившись Masters Handbook, на хорошем английском рассказывает своим столь же богемным друзьям, куда на сей раз зашли их вымышленные персонажи: дварф-варвар, полурослик-вор, эльфийка-поэтесса, полуэльфийка-паладин, полуорк-лекарь и драконид-монах. Павлик понимал слово через три, так как с английским был на вы, поэтому от предложения присоединиться к общему воображаемому путешествию вежливо отказался (хотя и завидовал парням и девушкам, с бегло общавшимся на языке Диккенса и Кэрола, так как обожал фэнтэзи и все толкиноподобные штуки) и сосредоточился на музыке.

Ролевые игры Павлик обожал с детства. В средней школе в Уссурийске он ходил в толкинистский клуб «Палантир», организованный студентами истфака пединститута (потом он переименовался в «Эридан» и переформатировался в краеведческий кружок, потому что один из этих студентов выбил себе под это преподавательскую ставку в Доме детского творчества) и наслушался от этих студентов про их зарубы в «Сагу о копье». Так что глинтвейн ему в этот момент немного горчил.

От мысленного созерцания колес сансары в окнах эркера под звуки саксофона и под вкус глинтвейна его отвлек вопрос Виктора:

— Павел, скажи, а как ты отнесешься к смене бобины? Мы решили прерваться на танцевальную паузу, а под Пасториуса, при всем моем к нему уважении, танцевать неудобно. Как ты относишься к Rolling Stones?