Журналистика и разведка

Днем Рихард Зорге работал в камере за подобием письменного стола. Его «исповедь» принимала объемный характер. В ней уже значилось свыше тридцати тысяч слов. Дописать бы труд до конца! К сожалению, не удалось. Последнее творение замечательного разведчика и журналиста прервала суровая судьба камера тюрьмы, где совершалась казнь.

Днем Зорге работал. Так время летело более незаметно. Вечерами трудно было заснуть. Надзиратели рассказали потом его гражданской жене, вернее любовнице, с которой он жил, что ночами он подолгу ворочался на коротких для его роста нарах, иногда часами лежал с открытыми глазами. И, видимо, о чем-то думал, что-то вспоминал. Вспоминал, но что именно? Об этом можно только догадываться. Сам заключенный уже никогда не расскажет, не напишет об этом. Но почти наверняка мысли были о жене, оставшейся в Советском Союзе. Он не знал, что она уже исчезла где-то в Сибири, что ее уже перемололи жернова сталинских репрессий. Чаще вспоминалось другое собственная судьба разведчика и журналиста.

Пусть извинит меня читатель, но мне трудно не рассказать хотя бы кратко о легендарной жизни немецкого журналиста и разведчика Генерального штаба Красной Армии. Подробности его биографии и разведывательной работы, очевидно, до сих пор хранятся в совершенно секретном архиве Вооруженных Сил. Подробности некоторые, не все. Чем иначе объяснить мою встречу на Арбатской площади с генералом Мильштейном — асом советской разведки? Более детальным изучением деятельности Зорге, как я уже писал, занимались в свое время сотрудники западных спецслужб, связанные с ними писатели и журналисты. С одним из литературных маэстро этого типа, Чарлзом Уайтоном, мне посчастливилось встретиться и поговорить за рубежом. Кстати, он посвятил Рихарду Зорге немало страниц и в своей книге «Величайшие разведчики мира», выпущенной в Лондоне в шестидесятые годы.

Рихард, или Ика (так его называли в детстве мать, брат и сестры), родился в России 4 октября 1895 года в Баку. В столице Азербайджана, вернее на подступах к городу, я видел замечательный монумент, воздвигнутый в честь разведчика в наши годы другим разведчиком, впоследствии президентом независимого Азербайджана Гейдаром Алиевым, с которым мне довелось поездить две недели по жаркой пустыне Индии в восьмидесятые годы, задыхаясь от ветра, смешанного с песком, и испепеляющих лучей солнца. Мать Рихарда по национальности была русской, отец — немцем, который работал инженером на нефтяных приисках Ротшильда. Спустя несколько лет семья вернулась в Германию, где и прошли детство и юность Ики. Мальчик рос настоящим спортсменом, в школе и университете был душой общества. Прирожденное умение нравиться людям, находить с ними общий язык впоследствии пригодится Рихарду в его сложной профессии. В молодости он увлекается марксизмом. Видимо, сказалось влияние деда Фридриха Зорге — близкого друга Карла Маркса и видного деятеля Первого Интернационала. Когда началась Первая мировая война, Рихард отдает должное патриотизму, вступает добровольцем в немецкую армию. Первое ранение он получает на Западном фронте, второе… в России. Русская пуля солдата оставила на теле Ики след на всю жизнь. Но она не смогла помешать ему полюбить Россию. После революции 1917 года Рихард принимает активное участие в демократическом движении Германии, а после создания коммунистической партии становится одним из видных ее функционеров. В 1925 году Зорге делает смелый шаг — приезжает в Советский Союз, принимает советское гражданство и становится членом ВКП(б). К этому времени Рихард не только опытный революционер, но и доктор философских наук, автор ряда политических книг, завоевавших популярность в Германии и Советском Союзе. Он свободно говорит на немецком, русском, английском, французском, китайском и японском языках, всерьез увлечен изучением политических проблем, истории, культуры стран Дальнего Востока. В этой ситуации было бы непростительной глупостью со стороны нашей разведки не обратить на него самое пристальное внимание.

Мне показывали в Москве здания, где жил Рихард Зорге, где проходил агентурную подготовку. Я не смог поговорить с теми, у кого учился выдающийся разведчик. Засекреченные люди, многие из них погибли в сталинских лагерях, другие ушли из жизни в период военного лихолетья, третьи просто были недоступны журналистам даже в эпоху хрущевской оттепели. Но все, с кем довелось беседовать о Рихарде в Японии и на Западе, отмечали одно — выдающиеся способности Зорге и как разведчика, и как аналитика, и как талантливого журналиста. В этой связи вспоминаются слова Чарлза Уайтона, совпадающие с оценкой Макартура. «С какой бы меркой мы не подходили к нему, — заявил он мне в ходе встречи, — нельзя не согласиться с тем, что человек он был выдающийся. Можно не сомневаться, что Зорге добился бы огромных успехов в любой области, какую бы он ни выбрал. Именно поэтому он и стал непревзойденным разведчиком».