Журналистика и разведка

Я и журналисты моей редакции вынуждены демонстрировать свою «политическую зрелость». Многие из нас «погорели» на работе в Париже, Сингапуре, Токио и других столицах. Недаром прозвали редакцию «отстойником для невыездных». Для нас КГБ закрыло наглухо выезд за рубеж. А вдруг ухитримся сбежать на Запад? ЦРУ не дремлет и может нам в этом смысле помочь! Невольно на ум приходило сравнение с участью многих ученых, арестованных органами в сталинское время. Их заставляли работать в «шарашках». Хочешь выйти на волю — изобретай!

И мы в свою очередь «изобретали», умело препарируя истину, ради одного — вернуть себе не право на свободу, времена изменились, а то, что в ЦК и КГБ называли «политическое доверие» партии и органов государственной безопасности. В обязанность по-настоящему опытных журналистов редакции входил не только искусный подбор «стреляющих фактов». Руководство ТАСС поручило нам две других важных миссии. Первая — стать своего рода журналистской школой для офицеров советской разведки, направляемых на работу за рубеж под «крышей» корреспондентов ТАСС, газет и политических еженедельников. Сколько прошедших эту школу молодых разведчиков и сегодня работают на ниве журналистики в странах Америки, Азии и Европы! И вторая, еще более важная миссия, — стать активными участниками борьбы ЦК партии, правительства и КГБ против «идеологических диверсий Запада» и все более крепнущего «финансируемого ЦРУ диссидентского движения в СССР».

Время стерло в памяти детали освещения этого нового витка холодной войны, начатого Западом и ведомством Андропова по инициативе Брежнева и «главного идеолога партии» Суслова. Равно как забылись многие подробности журналистских встреч и разговоров, в которых довелось участвовать в авторитетных кабинетах Пятого управления КГБ на Лубянке. И все же кое-что память безвозвратно не похоронила. Она порой подобна компьютеру. Включаешь команду «поиск» — и на тебе, удача! На экране монитора появляется, думалось, навсегда утраченный текст.

Как забыть, к примеру, встречи в кабинете Филиппа Денисовича ? Если главным идеологом в партии являлся Михаил Суслов, то в КГБ эту ответственную роль играл генерал-полковник, впоследствии генерал армии и первый заместитель председателя Комитета государственной безопасности Филипп Бобков. При первой же нашей встрече он произвел самое позитивное впечатление: умный, энергичный, не боящийся решать самостоятельно самые сложные политические вопросы, иногда без перестраховки и консультаций с отделами ЦК КПСС. Такие бы качества генералу Ивану Павловичу Абрамову, сменившего его на посту начальника Пятого управления КГБ СССР! Недаром Филипп Денисович сумел выстоять при Горбачеве, а при Ельцине после отставки получить длинный ряд заманчивых предложений занять высокие посты в банках и коммерческих организациях. Когда пишутся эти строки, его должностной оклад в «» равен окладу президента США.

Но, как говорится, и на солнце есть пятна. Шеф «жандармского управления» не мог знать всего, особенно деталей восприятия фактов советской жизни на Западе. Как-то Филипп Денисович пригласил меня к себе для очередного инструктажа. Политбюро по инициативе КГБ приняло решение об обмене на Луиса Корвалана и высылке из страны известного диссидента Владимира Буковского. Первую сенсационную информацию на зарубежье было поручено дать по каналам ТАСС. Буковского хорошо знали на Западе. Печать была полна сообщений о нем как о «борце за свободу», «герое, безвинно подвергающемся мучениям в СССР».

— Вы должны опозорить его в вашем материале, — инструктировал меня генерал, — сорвать с него маску героя!

— Опозорить, но как? Быть может, вы дадите соответствующие факты? К примеру, что он мошенник, алкоголик, наркоман, наконец, гомосексуалист? Если же мы сделаем упор только на его борьбу с советской властью, то у нас ничего не получится. В западном понимании это и есть героизм — бороться всеми доступными средствами против советского строя, который обещал «похоронить» капитализм.

Мой собеседник на минуту задумался, видимо, взвешивая сказанное.

— Нет, мы не располагаем компроматом такого рода, — прервал он воцарившееся молчание. — Да у нас и не было возможности собрать такие сведения. Буковский постоянно находится в заключении. Стоит его выпустить, он тут же снова берется за свое — создает вооруженные группы из антисоветчиков, проводит со своими соратниками учебные стрельбы в лесу. В итоге мы опять сажаем его в тюрьму.

Так и пришлось в информации сделать упор лишь на одной детали «компромата» — вооруженной борьбе против существующего строя и выпуске враждебной литературы. Не думаю, что такое сообщение смогло «опозорить» Владимира Буковского в глазах Запада.