Журналистка

- У тебя сегодня Никольская, где вчера был Сережа, так что не заблудишься. Смотри не заходи на Красную площадь - туда, где камни, и не уходи за угол ГУМа - там уже не наша фирма, там «Фортуна и К°» работает.

- «Фортуна и К°» - это что?

- Это такие же, как мы, но они путевки впаривают. Мы друг другу не мешаем. В общем, если вопросы будут - можешь подходить. Если удастся продать - приходи, отчитаешься, бери следующий. В девять часов свободна, но зайди в офис, оставь набор. Все, иди работай, удачи тебе!

Инга взяла набор и отправилась на вчерашний пятачок. Первые полчаса она не могла решиться к кому-нибудь подойти - едва делала шаг, тут же тело тяжелело, колени подгибались. Потом девушка вспомнила свои машинно-бриллиантовые ночные грезы и заставила себя.

- Добрый день! - чуть дрожащим голосом, далеко не таким поставленным и уверенным, как у Сергея, сказала она маленькой группе из мужчины, двух женщин и девочки-подростка.

- Sorry? - переспросил мужчина.

- Speak English please.

- We don’t speak Russian, - одновременно сказали обе женщины, а девочка с интересом уставилась на Ингу, как Колумб на аборигена. Инга моментально забыла все английские слова, что-то забормотала и отошла.

Еще через двадцать минут она решилась на вторую вылазку, выбрав вполне приятное на вид семейство, быстро шагающее по улице.

- Добрый день, - сказала она, обращаясь к мужчине, - я представляю телекомпанию РТР, вы не могли бы уделить мне пару минут?

- Мы спешим! - объявила женщина и подтолкнула остановившегося было мужа. - Нам некогда!

«Обращаться надо к женщинам, - поняла Инга, - все остальное они воспринимают как приставания к их благоверным».

В следующий раз ее чуть более уверенная улыб« ка была адресована жене, но и это не помогло.

- Девушка, отстаньте, а? - сказал глава семейства. - Мы не из деревни Кукуевка, все ваши лохотроны давно знаем.

- Но я представитель компании РТР, - попробовала придерживаться текста Инга, - и я…

- Ага… РТТ, ОРТ и Дед Мороз в одном лице, - перебил мужчина, - а в пакете у вас подарки, и из Мавзолея нас дедушка Ленин снимает скрытой камерой и передает в прямой эфир. Хоть бы что поумнее придумали. Как только не стыдно. Отойдите!

И он повел жену и сына в ГУМ, а покрасневшая растерянная Инга осталась.

Ей не везло целый день. Дважды она нарывалась на иностранцев, еще дважды на москвичей, уже знакомых с технологией, один раз ее обругали матом, и один раз намеченные жертвы сорвались в момент торжественного вручения «подарков победителям». Утешением служило только то, что лица они от вентилятора отворачивали - значит, хотя бы поверили в наличие камеры и акцию от РТР. Уже не совсем безнадежно.

Без десяти девять Инга просто ради проформы, никого не выбирая и не всматриваясь (все равно она не отличала провинциалов от москвичей), подошла к первой же подходящей по данным семейке, и неожиданно они застыли как завороженные, слушая девушку, открыв рот и с радостью крича свои приветы в вентилятор.

Ингин голос обрел уверенность, местами забывая текст и импровизируя на ходу, она отлично провела церемонию вручения и восхваления подарков, оттарабанила текст про брошенных детишек и концерт с Пугачевой, а потом дрожащими губами назвала цифру:

- Сто долларов.

Сто долларов стоил отличный сотовый телефон, яркий, с крупным дисплеем, со множеством функций - мечта Ингиного папы. У Инги был мобильный - плохенький, но был, а у папы не было. Глава семейства лазил по карманам, а Инга судорожно считала: сто долларов минус десять - девяносто. Девяносто разделить на сто - ноль целых девять десятых. Ноль целых девять десятых умножить на тридцать - двадцать семь. Девяносто минус двадцать семь - шестьдесят три доллара. И тогда останется всего тридцать семь. Инга еще не потратила последнюю зарплату - значит, можно купить папе тот самый телефон.

- Тут не хватает, - как-то растерянно сказал мужчина, пересчитывая деньги.

Инга растерялась. В Сережином сценарии ничего подобного не было. Она мялась и топталась, не зная, что делать, даже посмотрела на вентилятор, будто ожидая оттуда подсказки.

Посмотрела на вентилятор и женщина. Потом отвернулась, сунула руку за пазуху, пошарила и достала тряпочку. Инга, не отрываясь, смотрела, как из тряпочки появляются помятые купюры. Не отрываясь, смотрели и муж, и дочка лет восьми, болезненно бледная девочка с двумя жидкими косичками.

- Без постели на обратном пути вполне обойдемся. в «Макдоналдс» не пойдем, чего мы там не видели, у нас тоже скоро откроют, - сказала женщина домашним, - ну и нашим подарки покупать не будем - маме фен подарим, Сашке - калькулятор. - И, взяв у мужа деньги, прибавила почти все свои, протянула Инге: - Вот, возьмите. Детишкам нужнее.

Инга скомканно завершила последний этап своей роли, совершенно не дотягивая до блестящего вчерашнего исполнения Сережи, попрощалась с лапотниками, как их называли в фирме, и пошла в ГУМ. Это тоже входило в сценарий - попрощаться и уйти в ГУМ, видимо, подразумевалось, что телеведущий идет снимать камеру и поедет дальше в Останкино делать материал.