Журналюга

— Работал, — почти не соврал Лозовский. Его действительно однажды выбрали членом райкома комсомола по квоте для молодой творческой интеллигенции, но сразу выгнали за то, что на пьянке после отчетно-выборной конференции он набил морду инструктору орготдела. Хотели выгнать и из комсомола, но тогда пришлось бы выгнать и инструктора, так как в тот вечер он тоже был на бровях, хватал комсомольских активисток за сиськи, за что и схлопотал.

— Так ты, оказывается, наш братишка! — обрадовалась девушка Ира. — Я и вижу: умеешь решать вопросы. А теперь о фильме. Мне все нравится. Кроме одного. Для чего про бандитов?

— Не про бандитов, — решительно возразил Лозовский. — Про комсомольца, который встал на пути бандитов.

— Все равно. Получается, что пятая часть нашей жизни связана с бандитами. Это правильно? Это неправильно! А балерина? А физик? Они прекрасные люди, но где рабочая молодежь? Где молодые сельские труженики?

Где молодые строители? Ко дню Победы откроют сквозное движение по БАМу.

Огромное событие! Как можно в фильме обойтись без него?

— Тогда уж нужен и шахтер, и нефтяник, — подсказал Лозовский. — А как без ткачихи?

— И ткачиха нужна! — одобрила она, не заметив иронии. — И молодой воин!

Физик и балерина тоже пусть будут. Но на своем месте!

Через час на листе перед ней красовались двенадцать фамилий и адресов героев будущего фильма. От БАМа (молодой строитель) до Северодвинска (молодой воин). От Тюмени (молодой нефтяник) до Кулунды (молодой колхозник).

Был даже Термез (молодой хлопкороб). Физик не влез. Про бандитов и говорить нечего. Такой прыти не ожидал даже Толкачев. После ожесточенных споров список удалось умять до восьми фамилий. На этом этапе вылетела балерина.

Глухая душевная тоска охватила Лозовского. Он заранее ненавидел героев будущего фильма. Он ненавидел молодого воина из Северодвинска, молодого хлопкороба из Термеза, молодую доярку из деревни Парашино Мухосранского района Смоленской области. Но особенную ненависть и отвращение почему-то вызывали у него молодые строители БАМа. Не те, кем они были в действительности, а те, какими будут на экране. Исполненные решимости. Не ведающие сомнений. Молодыми сердцами преданные идеям.

Единственное, что Лозовского утешало — то, что теперь уж наверняка фильм будет полнометражным с соответствующей оплатой.

Письмо из ЦК комсомола с просьбой увеличить объем фильма до пяти частей в тот же день было подписано секретарем по идеологии и передано в приемную председателя Гостелерадио, а еще через неделю спустилось в «Экран». К этому времени уже был утвержден сценарный план, по нему составлена смета, сформирована съемочная группа. Она с великой помпой, талантливо срежиссированной Толкачевым, — как на подвиг, к которому зовет комсомольский билет, — готовилась к отъезду в Тынду, чтобы увековечить первый поезд, который в сороковую годовщину победы советского народа над фашистской Германией пройдет по БАМу.

На письме стояла резолюция председателя Гостелерадио:

«Разрешаю увеличить объем фильма до пяти частей».

И приписка:

«С оплатой авторского гонорара по ставкам короткометражного кино».

Толкачев смотрел на приписку, мучительно трудно постигая заключенный в ней смысл.

— Знаешь, как это называется? — пришел ему на помощь Лозовский. — Пошли по шерсть, вернулись стрижеными. Ты не просил его не мыслить шаблонно?

Толкачев злобно промолчал, а на другой день улетел в Будапешт, где шел фестиваль спортивных фильмов, в конкурсной программе которого была его короткометражка про фигуристов. Съемочная группа вылетела на БАМ без него. В Тынду она прилетела девятого мая, а торжественный поезд по «дороге века» прошел восьмого мая. Чему Лозовский мысленно поаплодировал. Рассудив, что теперь ему незачем торопиться с поездкой, он сдал в кассу авиабилет и ушел в телефонное подполье.

Весна в тот год была ранняя, дружная. Зеленым дымом затянуло березы, вспыхнули тюльпаны, на Москву опускались синие вечера. После бурных совещаний в ЦК с пожилой девушкой Ирой и мельтешни на телевидении Лозовский предавался творческому безделью, обдумывая будущую книгу. Сознание того, что эти дни он как бы украл и они вот-вот кончатся, сообщало его времяпрепровождению сладость запретного плода.