Журналы «Работница» и «Крестьянка» в решении «женского вопроса» в СССР в 1920–1930-е гг.

Еще похожий пример: на металлургическом заводе в г. Электросталь кузнеца призвали в армию[319] и остановилась работа компрессорного молота. Комсомолка Паня Гусева с трудом добилась права заменить кузнеца. Она выполнила норму на 120 %, стойко преодолела все трудности. Одному из комсомольцев предложили пойти к ней подручным, поучиться, но он заявил:

«Не пойду срамиться: баба кузнец, а я подручный, засмеют меня»[320]. В этом очерке в предвоенном 1940 г. было важно также показать, что женщины вполне могут заменить мужчин на производстве.

Овладение мужскими профессиями означает реализацию равноправия – таков пафос журналистики довоенного периода. Производственная гендерная конкуренция была подана журналистами и понята женщинами как необходимость овладеть всеми «мужскими» профессиями, в том числе и такими, которые очевидно вредны и тяжелы для женщин.

Типичным представляется «Рассказ о первой любви»[321], опубликованный в 1933 г. Это очерк о Дусе Ермаковой, работающей на строительстве московского метро проходчицей. Автор называет ее «редкой девушкой», первой спустившейся в шахту. Дуся добилась, чтобы ей разрешили работать в шахте: сначала откатчицей (толкать вагонетки с землей), потом – проходчицей (работа шахтера). Обе профессии требуют физической силы, вряд ли подходят девушке. У Дуси хорошие отношения с бригадой: «Ребята меня крепко любят. Они видят, что я не уступаю им в работе и забочусь о них. Работаю я весело»[322].

Нужно подчеркнуть, что с помощью разнообразных приемов в женских журналах формируется целостный образ социалистического труда. Он противопоставляется труду в дореволюционное время (это непременный смысловой акцент любого индустриального очерка), а также подчеркивается, что именно участие в трудовом процессе делает женщину свободной и равной мужчине.

В очерке о проходчице метро Дусе Ермаковой[323] журналистка повторяет наиболее важные смысловые составляющие образа нового социалистического труда.

«Дуся счастлива», потому что «радость и счастье» приносит ей участие в социалистическом труде, этому счастью «не суждены разочарования»[324]. Труд позиционируется как творчество и источник счастья женщины.

«Социалистический труд развил ее физические и духовные силы, воспитал волю»[325]. Труд – воспитатель.

Дуся всегда останется «верна своей первой любви, любви к социалистическому труду, ибо эта любовь дала ей настоящее равенство»[326]. Очерк о «первой любви» показывает иерархию ценностей советской женщины: труд важнее любви, семьи и всего того, что называется «личной жизнью». Дуся даже не понимает вопроса журналистки о личной жизни и отвечает, что хочет учиться, но пока некогда – т. е. хочет повысить свою производственную квалификацию.

Журнал «Работница», всячески повышая престиж труда женщин на производстве, в очерках и рассказах о героинях труда показывал домохозяйкам, как и зачем надо выбраться из «домашней каторги». Вот пример того, как журналист рассказывает[327] об успешной работе женщин вместе с мужьями на металлургическом заводе в г. Электросталь. Муж и жена Оленины водят паровоз, который доставляет в цеха металл и ферросплавы. Муж и жена Рыбловы работают на кране. В обоих примерах жен-домохозяек мужья учили и активно им помогали: «совместный труд преобразил их жизнь, внес радость в семью»[328]. В этом очерке автор описывает, как домохозяйки осваивают сложные профессии сталевара, крановщика разливочного крана, оператора пресса, машиниста на кузнечном молоте.

В 1930-е гг. проводились Всесоюзные совещания и съезды жен офицеров и инженеров. Они должны были занять определенное место в рядах советских женщин – не домохозяек, а общественниц. Вот, например, рассказ жены начальника Криворожстроя[329], в прошлом оперной артистки Евгении Весник. Сначала после Берлина, Нью-Йорка, Стокгольма (где работал ее муж-инженер) Кривой Рог показался чем-то страшным», но она приехала на строительство и «была поражена его размахом и героизмом строителей. «Осенью 1934 г. во время отпуска я встретилась с тов. Серго (Орджоникидзе) и говорю ему: «Я наладила работу птицефермы, мне стало неинтересно, скучно. Мне хочется что-то новое делать». Он выслушал меня и сказал: «Вы говорите языком всех жен ИТР, это я не первый раз слышу. Почему бы вам не заняться бытом на стройке? Это такое большое поле деятельности. Втяните побольше женщин». Жена инженера Мартемьянова «оказалась прекрасным организатором столовых и буфетов, другие жены тоже нашли дела по душе»[330]. Общественная работа позиционировалась как путь, который непременно приведет женщин в производственную сферу.