Жуть-2

Турецкие «железки» — вот что было нашей основной целью. Моей и Хусейна. В этот раз мы имели дело с электрическим минированием. Впервые. Новшества войны всегда вызывают скептический взгляд, и поэтому мост над лощиной виделся оптимальной точкой вмешательства. Обрушиваешь пролёты, и уже не важно, удалось взорвать паровоз или нет. Вагоны за локомотивом ждёт пустота разрушенной арки.

Мы разгрузили верблюдов в полумиле от железнодорожной колеи. Пулемёты Льюиса, мортиру Стокса, снаряды, гремучий студень, магнето и инструменты силами рабов принца Фейсала спустили вниз, почти к самому полотну. Когда арабы закончили, за дело взялись сержанты: стали размещать свои смертоносные игрушки на выбранном месте — ровной площадке. Я и Хусейн направились к мосту, где между стальными шпалами выкопали яму под пятидесятифунтовый заряд. На это ушло без малого два часа. Два нелёгких часа. Закончив, я поместил в яму гремучий студень и закопал его.

Главные трудности возникли при прокладке кабеля от детонатора в горы. Пришлось проламывать верхний пласт — твёрдый, как подошва сапог, — прятать извивающегося упрямца и пускать в дело мешок с песком да собственный плащ, чтобы сравнять «точно ветер» поверхность. Через пять часов прокладки и маскировки даже остроглазый Салем не мог различить, каким путём двойной кабель попадает к электрическому детонатору в выбранном укрытии. Двести ярдов призрака, готового по нашей команде зажечь запал мины.

Мы выбрали наблюдательный пункт, откуда отлично просматривался заминированный участок моста и человек у детонатора. На выключенном детонаторе мы объяснили Салему его задачу — по взмаху руки он подрывал воображаемый поезд, опуская рукоятку.

Оставив дозорного у железнодорожного полотна и возвратившись вечером в лагерь, мы обнаружили покинутый багаж. Арабов нигде не было. Нервные поиски явили глупейшую (опасную!) картину: бедуины сидели на высокой гряде, купаясь в золотых ваннах заката. Стая пустоголовых птиц на каменном заборе. Они игнорировали наши крики и призывы немедленно спуститься, спрятаться. Избежать неприятностей мы не успели — с турецкого поста в четырёх милях к югу послышались звуки выстрелов. Гряда с отдыхающими арабами и их длинные закатные тени всполошили стрелков Мудоввары и Галлат-Аммара. Мы затаились во мраке, надеясь на то, что утренняя пустота гряды успокоит турок. В глубокой ложбине мы разожгли костры, испекли хлеб, перекусили и начали укладываться перед отъездом.

Мину с подведённым кабелем было решено оставить на месте. Если её не найдут турки, тяжёлая работа не пойдёт прахом. В укрытии скал, где паслись наши верблюды, мы собирались встретиться с остальным отрядом. Но тут Аллах глянул на нас своим прищуренным оком…

— Дым! Паровоз! Дым! — заголосил часовой.

Я пулей оказался на вершине горы. Со стороны Галлат-Аммара поднималась шишковатая колонна дыма. У станции стоял поезд! Самого локомотива было не разобрать, но дым был красноречив, к тому же двинулся на меня… паровоз тронулся.

— По позициям! Живо!

Хусейн хлестал своих людей криком. Сержанты Льюис и Стокер, несмотря на неудобные для подъёмов сапоги и треклятую дизентерию, почти не отставали от арабов. Стрелки занимали позиции, чтобы угостить свинцом выбитые из железнодорожной колеи вагоны. На площадке с орудиями надрывал глотку один из арабов. И без его криков все прекрасно видели несущийся под яростными парами паровоз… два паровоза, два рычащих металлических зверя.

Грохот усиливался, турки открыли слепой огонь по скалам. Салем приплясывал у детонатора, взывал к Богу о помощи — танцующая фигурка одержимого. Я боялся, что он не дождётся моего сигнала и подорвёт заряд раньше времени.

Когда два локомотива с пронзительным свистом вынырнули из-за поворота, я тоже был готов обратиться к богу Электричества, силу или немощь которого мы вот-вот испытаем. Восемьдесят людей и надежда на «загадочный» магнето против целого состава вооружённых врагов. Я предпочёл бы ставить опыты с электричеством в менее сложной ситуации.

Вагоны щетинились ружейными дулами. Солдаты на крышах стреляли из-за мешков с песком. Наличие двух паровозов стало сюрпризом. Если взрыв выведет из строя только первый локомотив, второй сможет отцепиться и дать задний ход…

Первый паровоз въехал на мост. Я выждал секунду-другую, предлагая второй машине вкатиться под арку — и вскинул руку. На Салема я не смотрел. Не было нужды.

Столб чёрного дыма вырос на месте «железки». Родился из утробы дьявольского грохота, в мучениях, в пыли, в хаосе. Мрак, высотой и шириной сто футов, внутри которого надрывно рвалась сталь, трещали ломающиеся вагоны. Дымно-пыльная туча выплюнула колесо локомотива, которое, бешено крутясь и расталкивая со свистом воздух, пролетело над моей головой и тяжело покатилось по пустыне.

И потом стало тихо-тихо. Ни выстрела, ни крика, ни стона. Словно колесо раскроило ткань мироздания — и все звуки реальности втянуло в разрыв. Рождённый дымом грязный туман уползал в сторону, таял в горах.