Жуть-2

— А где Ваня? — Артур завертел головой, будто сын мог прятаться под столом или в рукомойнике с немытой посудой, — Я купил ему подарок в городе, — он достал из пакета томик Туве Янссон, — «Муми-тролль и комета», в детстве я обожал её. Ты читала «Муми-тролля и комету», дорогая?

Его зрачки метались от жены к столу, на котором почему-то не было ужина.

— Артур… — прошептала она.

— Ваня спит, да? Ты уложила его? Хорошо… это хорошо…

Он закружился на месте, всколотил пятернёй волосы. Упал на стул. Улыбнулся пластиковой улыбкой.

— Ты читала «Муми-тролля и комету», милая? — спросил он с мольбой.

— Артур, — произнесла Алиса в пустоту, — сегодня утром я ходила на рынок за продуктами.

— Здорово, — сказал он. — Ты умница, милая…

— Там был этот автобус. Жёлтый автобус.

— А где же Ваня? — перебил он. — Где наш Ванечка?

Её веко дёрнулось.

— Я подошла к нему, Артур, к чёртовому автобусу. От него несло смертью. Вблизи он грязный, весь в каком-то смальце и прилипших насекомых. Трупики мух, лапки, усики. Как большая мухоловка… Я постучала в стекло.

— Зачем? — он уставился на жену ошеломлённо, — зачем ты постучала в стекло, любимая?

— Они не открыли дверь, — продолжала Алиса, — но я знала, что они меня слышат. Я назвала им адрес. Я сказала, что у нас есть сын. Я сказала, что отключу сигнализацию. Я…

Кошелев вскочил, опрокинув стул.

— Что ты натворила?

— Ты что, — полные боли глаза обратились к мужу, — правда, думаешь, что стены защитят его? Замки и камеры? Дети… дети убьют его рано или поздно. Твоего пухлого книжного мальчика. И прежде чем убить…

— Заткнись! — он ударил её наотмашь — впервые в жизни.

— Прежде чем убить, — процедила она с ненавистью, — они будут издеваться над ним. И ты ничего не сделаешь. Но если он станет таким, как они…. Как ты не понимаешь? Только тогда у него будет шанс.

Он схватил себя за волосы и закричал. Гортанно, до хрипа. Потом вышел из кухни на ватных ногах. Пересёк вестибюль. Ему померещилось, что он слышит запах резины, запах стерильных перчаток, совсем недавно касавшихся перил. Слышит эхо поднимающихся по лестнице шагов. И неумолимое «чик-чик» холодных ножниц.

Артур не побежал, а двинулся медленно, отмеряя каждую ступеньку.

— Я дома, малыш, — сказал он.

Алиса осмелилась зайти в детскую комнату под утро. Муж сидел на полу, среди книжных стопок. Его губы шевелились, руки суетливо перекладывали тома.

— Толкиен… и Жуль Верн… и Буссенар… ага, и Стругацкие, конечно.

Алиса прислонилась к стене.

— Что ты делаешь?

Он вздрогнул. Посмотрел на неё лихорадочно сверкающими глазами.

— Ах, это ты, милая. Я тут ищу кое-что. Нужно быть готовыми к возвращению Вани.

Артур сдул с книжки пыль.

— Экзюпери… Я так плакал, читая его в детстве. Невозможно не плакать. А вот, погляди, Кэрролл, Заходер, Булычёв…

— Зачем это? — спросила она устало.

— Чтобы он вспомнил, — сказал Артур, улыбаясь, — Я верну ему всё, что они отрежут. Я изобрёл способ. Вот Волков, Линдгрен и Фенимор Купер. Компрачикосы бессильны против этого. Олеша, Льюис, Ян Ларри…. Погляди, любимая, ты только погляди…

Level2 Дмитрий Костюкевич

Я шагнул на дверь, и она открылась.

За офисным столом у монитора сидел начальник Отдела Распределения Взяток. Его оплывшая харя мало уступала размером монитору. Стол подковой огибал жирдяя и, казалось, сдавливал его, как наручник неугомонную руку. Огромное кресло делали на заказ.

Начальник Отдела Распределения Взяток был сер и статичен, с мимикой гипсовой маски. Он шаблонно повернулся в мою сторону.

Уже потом врачи мне втолковывали что-то про «мнимые» картинки, которыми жонглировал зрительный центр моего мозга. Про ощущение виртуальности, вызванное «Муаллином». Что-то ещё. Эти сраные врачи всегда найдут объяснения, они монополизировали выдувание мыльных пузырей новых названий — болезней, лекарств, состояний, — которые якобы всё объясняют. Ваш мозг под действием Хрен-Знает-Чего выработал Хрен-Знает-Какой-Фермент или активировал Хрен-Знает-Какие-Связи, и вы оказались в Хрен-Знает-Каком-Состоянии… В общем, назовём эту болезнь Какая-то-Новая-Хитрая-Хрень!

Я достал дробовик и выстрелил.

Монитор взорвался, брызнул стеклом и пластиком. Я не промахнулся. Куда целился — туда и попал. Пусть этот мешок с требухой для начала наложит в штаны.

Жирдяй попытался встать. Гримаса испуга, раздувшиеся от страха зенки, метнувшиеся в мою сторону фаршированные колбасы рук: открытые ладони, растопыренные пальцы. Мол, не надо, не убивай. Пузо толкнуло стол, и пластиковая корзина с приклеенной скотчем картонкой «МЕЛКИЕ ВЗЯТКИ» упала на пол.

Я выстрелил. А потом ещё раз, уже в падающее без головы тело — пуля потонула в жировых складках и, взорвавшись, перемешала внутренности.

Включили сигнализацию. Наверное, служба наблюдения. Наплевать. Тихие бродилки с выжиданием — не для меня.

В коридоре я дозарядил дробовик, направился к лифтам. Плоские лампы в антиударных решётках пульсировали красным, под ними противно визжали динамики. Я разнёс пластиковую коробку — сирена не заткнулась.