Жутко романтичные истории (ЛП)

— Спасибо еще раз. Я сообщу, когда месье Тибо сочтет возможным забрать вещи из дома.

— Ты… хороший парень, Майлз, — сказал Линли.

— О Боже! Контрольный в голову, — застонал Майлз и рассмеялся.

— Прощу прощения? — И снова этот ошеломленный взгляд Линли.

Майлз покачал головой. Он все еще хохотал. Кажется. Это было забавно. Когда-нибудь станет.

— Ничего. Спокойной ночи, Лин.

— Погоди, — выпалил Палмер.

Майлз замер. Линли выдохнул, как бы решаясь на что-то.

— Не откажешься поужинать завтра со мной? То есть уже сегодня.

Да! О, да. И нет. Черт, конечно, нет.

— Эм… Дело в том, что я не знаю, какие у меня планы… — промямлил Майлз.

— Поужинать, например. М?

— Да. Но…

Внезапно к Линли вернулся весь его лоск. Он будто обрел почву под ногами.

— Ты позволил Оливеру угостить тебя завтраком. Будет справедливо, если я угощу ужином.

О какой справедливости идет речь? И все равно, Майлз очень хотел принять приглашение. Может, они больше не встретятся, так почему бы и нет? Кроме того, не воспримет ли Линли его отказ за мелочную обиду?

— Почему бы и нет, — сказал наконец Майлз.

— Я заеду в семь.

Майлз вышел из машины, поднялся по ступенькам парадного входа, миновал бронзовых львов (более мелких по сравнению с теми, что в его доме) и оказался под оранжевым навесом. Линли подождал в своем самодовольно урчащем «Ягуаре», пока Майлз не зайдет внутрь через богато украшенные бронзой и стеклом двери.

Майлз слышал, как «Ягуар» отъезжал от тротуара. Но заставил себя не оглядываться.

***

Воскресенье было замечательным и не только потому, что Майлз старался изо всех сил сохранять оптимизм. Он рано проснулся, неспешно насладился обильным континентальным завтраком, и несмотря на промозглую погоду, прогулялся по городу, чтобы забежать в пару магазинов и осмотреть достопримечательности.

Он купил теплое пальто — ладно, это была парка — на распродаже в The Bay, и разорился на жемчужно-серую облегающую рубашку для ужина. Еще он запасся красками и кистями в магазинчике Avenue des Arts в Уэстмаунте, а затем перекусил неприлично вкусным тыквенным супом с орехами в крошечном ресторанчике под названием Café Bazin.

Вернувшись в отель, Майлз разобрал покупки и проверил, нет ли сообщений от полиции или еще кого-то (уговорив себя не разочаровываться, если Линли отменит встречу). После он провел еще пару часов, бродя по мостовым улицы Сен-Поль, наслаждаясь скрытыми переулками и старинной архитектурой, которую гармонично дополняли многочисленные calèches — конные экипажи. Прогуливаясь, Майлз отметил для себя несколько самобытных картинных галерей и сувенирных лавок, пообещав себе, что уделит время на изучение этих и множества других монреальских «драгоценностей».

В небольшом парке он сделал пару набросков. Несомненно, город располагал к искусству, что пойдет на пользу творчеству Майлза. И несомненно, он располагал к возлияниям, что плохо отразится на талии. Майлз уже попробовал местные бейглы, кофе с кленовым сиропом, кленовое мороженое и еловое пиво.

Несколько раз он заблудился, углубляясь в запутанную сеть боковых улочек, но это было даже забавно. Во время бесцельного блуждания он и наткнулся на ломбард.

Сначала его внимание привлек старинный мольберт в углу забитой ценностями витрины. Дубовый треножник с двумя рейками для холста высотой полтора метра. Наверняка весит тонну по сравнению с легким и гибким алюминиевым штативом Майлза. С другой стороны, отполированное годами использования дерево обладало особой красотой и притягательностью. Мольберт был великолепен. Именно на таком нужно создавать картины.

Пользуются ли спросом сейчас такие вещи? И сколько может стоит такой предмет уходящей старины? Взгляд Майлза блуждал по витрине, пока не выхватил из глубины знакомую бело-голубую пару фарфоровых китайских ваз. Очень странно. Они выглядели точь-в-точь, как те, что украшали каминную полку в прихожей его дома.

До боли в глазах Майлз вглядывался сквозь грязное стекло витрины.

Как и его старые знакомые, эти вазы высотой около тридцати пяти сантиметров расписаны фениксами. Крышки на обеих вазах сохранились, они вообще были в хорошем состоянии.

Конечно, в мире множество китайских ваз, да и прошло больше десяти лет с тех пор, как Майлз их видел. Он мог ошибиться. Возможно, так и есть. Но он никак не мог отделаться от мысли, что же случилось с теми самыми вазами. Неужели их продали? Переставили в другую комнату? Или, может быть, Эрван Дюбе их заложил?

Майлз отступил, чтобы прочитать выключенную неоновую вывеску на фасаде кирпичного здания.

Monsieur Comptant.

Что такое comptant? Наличные? Деньги? Комиссия?

Что ж, стоило спросить об этих вазах. Просто, чтобы удовлетворить свое любопытство. Майлз подошел ко входу и только тогда заметил в окне вывеску Fermé.

Это слово он знал. ЗАКРЫТО.

***

— Не помню, — пожал плечами Линли, когда за ужином Майлз спросил его о вазах.