Жуткое дальнодействие

Бросив взгляд на стрелки, я не без удовольствия отметила, что оставалось менее десяти минут до окончания сеанса.

– Я говорил, что звуки меня раздражают? – вдруг произнес он.

Вернув свое внимание к собеседнику, я наткнулась на его растерянный взгляд.

– Вы говорили, что не переносите шума, – согласилась я.

– Ну, это же невыносимо? – еще более растерянно произнес он.

– Что именно?

– Вот это…

Подняв указательный палец вверх, он поймал ритм тиканья часов и прибавил:

– Бац-бац-бац-бац… Точно по голове.

Затем, сделав глубокий вдох и вслух досчитав до пяти в раздражающим его ритме, улыбнулся сам себе и прибавил:

– Я псих?

– Еще нет, но если вам не оказать нужную помощь… – пошутила я.

Он еще раз улыбнулся, уже мне в ответ.

– У меня затяжная форма депрессии.

– О, вы пришли уже с диагнозом? – удивилась я.

Он кивнул со всей серьезностью, что откровенно забавляло.

Передо мной действительно сидело стрессовое расстройство, застрявшее в депрессивном эпизоде.

Такие индивиды, как привило, требовали много времени и внимания. А у меня не было желания делиться ни тем ни другим впустую.

Это была наша первая сессия, но несмотря на то, что ко мне обратились за помощью добровольно, со мной почему-то не хотели общаться по делу.

Клиент категорически отказывался отвечать на элементарные вопросы о себе. Лишь одна тема разговора была нам доступна – его настоящее. А в настоящем его волновал звук часов.

Обычно на моих сессиях ничего сложного не происходило. Только беседа с клиентом, который должен был рассказывать о прошлых переживаниях и нынешних впечатлениях, жаловаться, открываться в своих желаниях и чувствах. Только в такой ситуации я имела возможность помочь.

Я бы выслушала, постаралась уловить ход мыслей. В дальнейшем помогала бы с концентрацией и удерживанием внимания в определенном, нужном направлении. Возможно, даже дала бы какие-то объяснения.

Аналитический процесс с безмолвным пациентом у нас не строился. Да и вообще, никакой процесс не получался.

– Это, конечно, замечательно! – начала я. – Вы даете мне массу времени подумать о своем. Но тем не менее, если вы не начнете рассказывать, не проявите инициативу… – я старалась говорить медленно и спокойно, никоим образом не выдавая своих эмоций. Гнев, раздражение, сильнейшее чувство фрустрации[1] силились взять верх, но я не позволяла. – Вы не хотите рассказывать… Чтобы помогать вам, я должна смотреть на мир так, как смотрите вы. Мне также важно знать, как вы принимали решения в прошлом, чтобы помочь вам принимать и понимать настоящие – то, что происходит с вами сейчас. Нам нужно попытаться построить доверительные отношения, это наша цель. А для этого необходимо начать строить диалог, – точно ребенку, попыталась объяснить я. – Иначе нам придется расстаться, а мне надо будет честно признать свою беспомощность.

Низко опустив голову, я глубоко вдохнула и выдохнула.

Конечно же, признание своей беспомощности было одной из методик манипуляции, но я действительно не видела смысла в дальнейших молчаливых посиделках.

– Хорошо, – вдруг согласился клиент.

Мысленно воодушевившись, я подняла голову, дружелюбно взглянув на собеседника:

– Ваше имя?

Он как-то странно взглянул на меня, словно размышляя, а после, обреченно опустив плечи, отрицательно покачал головой.

– Ясно, – встав, я дала понять, что визит окончен. – Я не возьму с вас платы за этот сеанс, так как… Ну, сами понимаете…

– Не понимаю, – вслед за мной поднялся он.

– Я настоятельно вам рекомендую попробовать обратиться за помощью к кому-нибудь еще. Возможно, вам будет легче строить диалог со специалистом-мужчиной…

– Вы думаете, наша проблема в этом?

– Да! Совершенно очевидно, что-то мешает вам. И дело ни в коем случае не в вас и не во мне лично. Просто так бывает…

– Бывает? – он обратил свой пристальный взгляд на меня.

Терпение – главная добродетель хорошего специалиста в области психологии. Время любит терпеливых, даря им возможность узнавать многое. И очень не любит, когда его тратят впустую. Как поступал мой молчаливый клиент.

Зачем он пришел ко мне? Почему выбрал тратить именно мое время? Да! Он тратил мое время, но я знала, каким способом могла вывести его в диалог.

– Какое-то событие оказало мощное негативное воздействие на вашу психику, – с моей стороны было, конечно, абсолютно неправильно так поспешно и так уверенно говорить о подобном, но тем не менее я продолжала. – Долгое время вы пребывали в травматическом состоянии, что и стало следствием затянувшейся депрессии. ПТСР[2]. Понятно? – уточнила я.

– Нет.

– Поверьте мне, это может иметь серьезные последствия. Возможно, ваше нежелание довериться мне – это уже последствия. Мозг включает защитный механизм.

– В каком смысле? – опустившись обратно в кресло, поинтересовался собеседник.

– Механизм записи. Если что-то не поймете – спрашивайте! Я буду разъяснять, – предложила я.

Он кивнул, чуть наклонившись вперед.

– Травматический опыт в памяти нарушает нормальную схему обработки мозгом любой входящей информации. В дальнейшем то, что хотя бы отдаленно напоминает травмирующее событие, станет вашим триггером – ключом.