Жуткое дальнодействие

– Ясно, – явно ничего не понимая, кивнул он.

– Другими словами, – поспешила разъяснить я, – будет автоматически, на уровне условного рефлекса, вызывать немедленную защитную реакцию. Без осмысления, понимания вы будете переживать опасность на подсознательном уровне.

Его спокойствие удивляло меня все больше и больше.

– Из-за особенностей сохранения информации о травме ваши воспоминания, назовем их «плохие воспоминания», будут появляться независимо от вашего желания, часто в форме возвратов памяти или ночных кошмаров. При этом вы не сможете справиться с этим самостоятельно, перестать думать о событии.

Взгляд пациента стал неподвижным, зрачки расширились, дыхание чуть замедлилось. Я поняла, что попала в цель. И, метнув взгляд на часы, продолжила:

– Например, в момент события человек мог думать, что погибнет, но в дальнейшем понимает, что жив и вне опасности, а при активации травматического воспоминания он снова будет чувствовать этот страх, как если бы ему грозила смерть.

Окончив свою разъяснительную речь, я вновь посмотрела на часы, а затем услышала:

– Я все понял. Когда я хочу рассказать вам, то чувствую сильный страх, как если бы мне грозила смерть.

Эта фраза была произнесена так тягуче-медленно. На мгновение мне показалось, что минутная стрелка притормозила в своем движении.

«Когда я хочу рассказать вам, то чувствую сильный страх, как если бы мне грозила смерть», – эхом повторили мои мысли.

Чуть качнув головой, точно прогоняя странный наплыв, и вежливо улыбнувшись, я посмотрела на собеседника:

– Это подтверждает мои опасения. Вам нужен другой специалист.

Мы оба поднялись со своих мест.

– Всего доброго, – попрощалась я.

На мгновение мне показалось, что он глазами улыбнулся в ответ. Но после случилась резкая перемена.

От его неожиданного взгляда уровень моего стресса мгновенно подскочил: я ощутила прилив жара к щекам и ледяную дрожь во всем теле.

– Прежде чем помогать другим, нужно разобраться с собой, – он коротко кивнул и вышел из кабинета.

Дверь за ним не захлопнулась, как я того ожидала, а почти бесшумно закрылась. Глядя ему вслед, я впервые задумалась над тем, что светло-ореховый цвет дверей совершенно не гармонировал со всей обстановкой кабинета. Если бы моему вниманию представили несколько дверных ручек, я бы ни за что не угадала, которая из них от этого кабинета. Поразительная невнимательность. В течение семи лет десятки раз в день я прикасалась к этому предмету, но он был столь незначителен и неважен, что я никогда не обращала на него внимания. А сколько таких предметов меня окружало? Сколько людей?

Забавно, что я задумалась об этом именно сейчас. Переведя взгляд далее, я отметила безвкусные карнизы с тяжелыми пыльными портьерами, что хоронили от солнечных лучей огромное помещение с высокими потолками, украшенными скучной лепниной. Это было однозначно самое громоздкое и пафосное место в здании. Огромные бесконечные полки с книгами вдоль стен уходили под самый потолок. Сколько их здесь? Я и предположить не могла. Это был не мой кабинет, не мое место.

И тут меня накрыло главное открытие этого дня. Возможно, мужчина, только что покинувший мой кабинет, в чем-то был прав? Я не в состоянии разглядеть очевидное и услышать явное. Пытаясь разобраться в проблемах других, я игнорировала то, что окружало меня, то, что давно нависло и росло, точно опухоль, оставаясь нарочно незамеченным.

Опасные мысли, словно дождавшись удобного момента, мгновенно овладели мной. Я ощутила противную леденящую дрожь во всем теле.

II

Он

Стучащий по карнизу дождь начинал выводить из себя. Я выключил даже холодильник, чтобы создать абсолютную тишину в своем скудном периметре. Не помню, когда он лил в последний раз так, как сегодня. Именно тогда, когда захотелось простой, естественной тишины. Ничего особенного же не просил. Мне бы просто поговорить с собой, спросить себя и получить ответ. Но сосредоточиться мешало это бесконечное тиканье ночи.

Перед тем как нанести на холст первый мазок, я еще раз бросил прицельный взгляд в зеркало – узкий прямоугольный отрез в обычной деревянной раме, покрытой морилкой. Я приобрел его в художественной лавке неподалеку вместе с новым мольбертом. Хозяин лавки, приятный старик, отдал мне его практически за бесценок, так как своим сегодняшним визитом я и так принес хорошую выручку. Над лавкой старика располагалась его же мастерская по изготовлению различных товаров для художников. Несмотря на то что всю сознательную жизнь он провел в этом городе, прежде мы не были знакомы, и никогда до этого момента нам не приходилось встречаться. Но я как-то сразу определил этого, на первый взгляд, невзрачного человека в свой узкий круг доверия.