Жужжащие. Естественная история пчёл

Когда мы, наконец, добрались до зеленых насаждений, в тоне Эрика неожиданно появились оправдывающиеся нотки, как если бы он переживал о том, что после всего увиденного я буду разочарован. Он пояснил, что сейчас конец сезона, много пчел не встретишь, а конкретно с этим участком было и вовсе не все в порядке. «По правде говоря, он находится в бедственном состоянии», — сказал Эрик и перечислил ряд происшествий от затопления до заблудших дорожных грейдеров и пьяного водителя, проехавшегося по большому участку новых посадок. Но, несмотря на все это, я еще из машины мог видеть, что насаждения делали свое дело. Они протянулись густой зеленой полосой вдоль дороги, словно зеленая волна, ударяющаяся о песчаный пляж. Кусты цеанотуса (краснокоренника), полынь и лебеда с человеческий рост перемежались с зарослями многолетников, таких как калифорнийская гречиха и тысячелистник. Густая тень от всей этой зелени резко контрастировала с противоположной стороной дороги — совершенно сухой пыльной обочиной, на которой кое-где торчали скелеты васильков, что выглядело весьма забавно. Мы остановились, и, пока Эрик отвечал на телефонный звонок, я выбрался из машины под палящие лучи солнца, чтобы хорошенько осмотреться.

В июле даже Джону Мьюру было бы нелегко отыскать цветы среди зеленых насаждений в Калифорнийской долине. В знойную, засушливую пору лето, по его словам, становится «сезоном сна и отдыха»[170] для местных растений, и меня не удивило, что большинство кустарников и многолетних трав уже отцвели. Правда, в их зелени еще пульсировала жизнь. Я видел пауков, ос и множество стройных стрекоз, сидевших на сучках и кончиках веток. Услышал пересмешника, бесконечно повторяющего свою звонкую песенку где-то за кустом бузины, и скрипучие крики тиранна[171] над головой. Потом заметил группу гринделий, еще цветущих, — тот же вид, на который Эрик обратил мое внимание возле ранчо Баферов. Их желтые цветки сверкали на солнце, через несколько минут две толстоголовки и белянка-репница устроились на них, чтобы попить нектар. А следом появилась пчела — небольшая блестящая галиктида с четкими узкими черными и белыми полосами на брюшке. Пыльца, налипшая у нее на задних ногах, говорила о том, что она собирает ее для гнезда, расположенного где-то поблизости, и я смотрел, как она деловито счесывает с себя золотистые зерна, перемещая их назад к обножке в корзиночках. В другом месте это зрелище не представляло бы собой ничего особенного — просто местная пчела собирает пыльцу на местном цветке. Но здесь, в одном из районов мира с самой высокой интенсивностью сельского хозяйства, эта одинокая маленькая пчела стала для меня ярким символом жизнестойкости и надежды на восстановление популяций пчел практически где угодно. Неудивительно, что «Ксеркс» сотрудничает с разного рода землевладельцами ради создания новых мест обитания для пчел повсюду — от задних двориков и садов до полей для гольфа, парков и аэропортов. «Это под силу каждому», — сказал Эрик, то же самое я услышал, когда беседовал с исполнительным директором «Ксеркса» Скоттом Хоффманом Блэком.

«Я давно работаю в области охраны природы, — сказал мне Скотт по телефону. — Занимался волками, лососями, пятнистой неясытью… Сейчас же впервые я могу продемонстрировать людям, как получить результаты, которые видны практически сразу». Это ощущение удовлетворения от работы в какой-то степени обусловлено коротким жизненным циклом пчел. Поскольку пчелы существа маленькие и быстро размножаются, они способны откликаться на малейшие изменения среды. Многим видам для благоденствия достаточно лишь предоставить безопасное место для гнездования и запас цветущих растений на несколько недель. Но хотя подобные меры по сохранению пчел способны принести вполне удовлетворительные результаты, это не снижает серьезности проблемы. Конечно, придорожные зеленые насаждения и создание других подобных мест для обитания пчел, возможно, со временем станут популярными, но пока нам с Эриком приходится больше часа ехать по сельской местности, чтобы увидеть что-то подобное. К тому же существует еще множество проблем, над решением которых работают организации вроде «Ксеркса», — от пестицидов и болезней насекомых до климатических изменений. Когда я спросил Скотта, надеется ли он на лучшее будущее для пчел, он, усмехнувшись, осторожно ответил: «День на день не приходится».