Жвачка и спагетти

Они представились как приятели, зашедшие навестить Ланзолини, и привратница заверила их, что Орландо дома, ибо она видела, как он пришел несколько часов назад и после этого не выходил. Тарчинини шел впереди американца, и тот заметил пистолет, оттягивавший карман комиссара. Значит, итальянские полицейские все-таки иногда обращаются с преступниками иначе, чем с друзьями детства? Лекок улыбнулся: он выиграл, и Ромео, несмотря на его добродушие, должно быть, трудно это переварить! Сайрус А. Вильям вообразил, как в гостиной Пирсонов рассказывает внимательным слушателям: «Я провел в Вероне всего неделю, но тем не менее успел показать уголовной полиции этого города, как работают в Бостоне, и разобрал им одно дело, в котором они безнадежно запутались. А я в первые же часы после обнаружения преступления сразу указал на виновного, некоего Ланзолини…»

На звонок никто не ответил. Тарчинини что-то проворчал. Он, казалось, колебался, потом, решившись, вынул из кармана отмычку и быстро открыл дверь. С порога он громко спросил:

— Есть кто-нибудь?

Никакого ответа. Лекок видел, что его друг встревожен, и не удивился, когда тот вынул пистолет. Они осторожно проникли в комнату, где Ланзолини принимал их в первый раз. Тарчинини спрятал пистолет. Возлюбленный Мики больше не был опасен никому. Распростертый на полу, он, казалось, спал, как жители южных стран, разваливающиеся в тени домов. Но прекрасному Орландо не суждено было проснуться. В левом его боку торчала рукоятка кинжала. Тот, кто нанес удар, хорошо знал свое дело. Двое сыщиков стояли и смотрели на труп. Тарчинини вздохнул:

— Надо было оставить Люппо сторожить, но я не думал, что все случится так скоро…

И добавил, обращаясь к спутнику:

— Теперь она уже не так убедительна, ваша версия, а, Билл?

Сайрус А. Вильям, ошеломленный, не мог оторвать глаз от тела Ланзолини. Все логические построения, которыми он так гордился и посредством которых убедил себя в виновности Орландо, рухнули. Даже если он был убийцей Росси, Ланзолини должен был иметь сообщника, который теперь избавился от него. Американец старался не думать о Мике. Он считал, он хотел считать невозможным, чтоб эта куколка оказалась чудовищем.

— Вы что-нибудь понимаете, Ромео?

— Нет… и это меня бесит!

Они принялись тщательно осматривать комнату. Перед портретом Мики Сайрус А. Вильям окликнул друга:

— Ромео… если Ланзолини был сообщник, то это могла быть только…

— Ну да!.. И тем не менее это еще неправдоподобнее.

— Почему?

— О, по множеству причин… и прежде всего, как вы думаете, она способна убить своего Орландо, эта малютка?

В складке ковра они нашли кольцо. Тарчинини рассматривал его.

— Красивая вещица!

Лекок выхватил у него кольцо.

— Это кольцо Мики!

— Вы уверены?

— Спрашиваете!

— Тогда, Билл, возможно, что мы ошибались и что милая синьора далеко не так мила, как кажется…

На улице они нашли Люппо, которому комиссар приказал оповестить полицию о смерти Ланзолини, а потом присоединиться к ним в доме 233 на виа Кардуччи, куда они с Лекоком и отправились.

Мика Росси открыла им, опухшая от слез. Она сразу накинулась на Лекока:

— О, я ненавижу вас, ненавижу!

Американец поклонился:

— Я в отчаянии, синьора.

— Не смейте входить ко мне!

Комиссар тихонько отстранил молодую женщину:

— Мы все же войдем, синьора.

И, когда она открыла было рот, добавил:

— Кричать бесполезно, мы здесь именем закона.

Она отступила, мужчины переступили порог, и Сайрус А. Вильям запер дверь. В гостиной, куда все вошли, она попыталась протестовать:

— Но что это значит, в конце концов?

Тарчинини ответил примирительно:

— Пока ничего особо важного… Я просто хотел бы видеть кольцо, которое было у вас на пальце сегодня утром и которое вы показывали моему другу.

— У меня его больше нет!

— Так-так! Вы его, случайно, не потеряли?

Мика залилась слезами и, немного успокоившись, призналась:

— Орландо забрал его обратно…

— Почему же?

Она мстительно указала на Лекока:

— Вон из-за него!

— Объясните, пожалуйста.

— Когда я рассказала Орландо, что американец заинтересовался моим кольцом, он пришел в ужасную ярость, обозвал меня по-всякому и заявил, что с него хватит, что я дура, идиотка, в общем говорил такие ужасные вещи, что я даже всего не помню. Он заставил меня вернуть кольцо и поклялся, что между нами все кончено!

Сайрус А. Вильям съязвил:

— Вам ведь не привыкать к разрывам, синьора.

Забыв свою обиду, она с надеждой спросила:

— Вы думаете, он вернется ко мне?

Лекок прикусил язык. Он не был уверен, что она не ломает комедию, но тем не менее не находил в себе смелости сообщить ей о смерти Ланзолини. Тарчинини пришел ему на помощь:

— Когда вы покинули Ланзолини?

— Это он меня покинул… в «Академии». Мы собирались позавтракать вместе… но Орландо не захотел… Он сказал, что идет домой и запрещает мне приходить…

Последовал новый приступ рыданий, который Тарчинини пришлось переждать, чтобы дослушать остальное:

— Я пошла к Лидии и рассказала ей, что произошло, а потом отправилась сюда, и… и я очень несчастна.