Жы-Шы

– Видите ли, деточка, – я перехожу к покровительственному тону, который, говорят, мне очень удается, – неужели вы до сих пор не понимаете? Нет? Его убил единственный человек, который мог его убить и должен был рано или поздно это сделать. Этот человек – он сам. Да, вы не ослышались, Слава сам прикончил себя! И я говорю сейчас не о банальном самоубийстве. Не о подстрекательстве обстоятельств. Не о беспечном мальчишеском заигрывании с опасностью. Я диктую вам о метафизике. Если вы немного знаете историю мировой поп-музыки, то должны помнить, что никто другой в нашем мире так не склонен к саморазрушению, как поп-звезды. В них на недосягаемой для людей, для психоаналитиков, для священников, для полицейских, для всех прочих глубине заложен мощнейший заряд… я даже не берусь вам сообщить, сколько это будет в тротиловом эквиваленте. И однажды детонатор срабатывает. Бух! Они разлетаются в клочья! Все! Рано или поздно. А мы собираем их пепел и десятилетиями обожествляем его. Если поп-звезда умирает в своей постели в преклонном возрасте от подагры или простатита, значит, всю свою карьеру она строила на одной лишь пошлой имитации страсти. Понимаете меня? Если звезда не сгорела, значит, мы ошибались, называя ее звездой… А Славка сгорел. Значит, он был настоящий. Значит, его не забудут…

– Не забудем… – Белла смотрит на меня широко распахнутыми глазами, в ободках которых, как в замочных скважинах после утреннего тумана, притаились капельки росы. Мой монолог подействовал. Он изменил ее настрой. Я вижу, она уже забыла о своих профессиональных интересах, ей уже кажутся мелкими и недостойными те задачи, которые она ставила перед визитом ко мне. Какая, на хрен, разница, кто подтолкнул Славу, если смерть всегда была его единственной невестой. Страстная дева Смерть. Кажется, я сам, своей рукой сейчас пишу этот неприятный мне некролог на тему «сгорел поэт…». Ну да что поделаешь? По-детски непосредственно, словно очнувшись от склизких ночных кошмаров, журналистка спрашивает меня:

– Гвидо, а какая музыка настоящая? Как можно сегодня в ней разобраться? Когда этой музыки так много везде? Как отличить настоящую от ненастоящей?

Мне хочется по-отечески прижать ее к себе, пригладить ее пегие, туго стянутые волосы, вытереть слезы платком, дать высморкаться и качать, качать на своих коленях, покуда все не забудется. Вместо этого я примеряю на лицо гримасу подлого скунса и ворчливо затягиваю: