Зябликова Зина и методы нерационального мышления

Мы бежали всего около пяти минут. Стены уже давно не тряслись, пыль осталась далеко позади, а впереди уже маячил яркий свет выхода на поверхность.

Он был таким манящим и таким ярким по сравнению с темнотой подземелий, но почему-то, чем ближе я к нему приближалась, тем сильнее во мне росло нехорошее предчувствие.

Марго, судя по её виду, тоже не особо спешила на поверхность. Застыв наподобие каменного истукана, она смотрела на свет с неким благоговением и что-то шептала мертвенно красными бескровными губами. Её пальцы непроизвольно шевелились, после чего она то и дело сжимала и разжимала кулаки. Сейчас мне казалось, что в её красноватых глазах пылал огонь.

Создавалось впечатление, что её кожа ещё сильнее побелела, а светлые вьющиеся волосы стали такими блеклыми и хрупкими, что, наверное, дотронься до них, они превратятся в пыль.

— Солнце ещё слишком яркое. Мы рано пришли.

Для меня это прозвучало как абсолютная ерунда. Я всегда любила солнце и никогда не упускала возможности погреться в его лучах.

Но не в этот раз.

Чем ближе я приближалась, тем сильнее испытывала дискомфорт: глаза болели неимоверно, словно я смотрела широко открытыми глазами на сварку, кожу пекло, словно я находилась не под ярким солнцем, а прыгнула в костёр.

Отойдя назад, в темноту, я осматривала свою кожу, но не обнаружила ни ранок ни волдырей.

Мой взгляд метнулся к Марго, связал её с солнечным светом, цепочка сошлась воедино, и я тут же стала искать у себя на теле ранки.

Я искала их везде: на шее, руках, ногах, в подмышках, а не найдя, разделась и стала искать на других, более интимных частях тела.

Марго с любопытством разглядывала меня, не произнося ни слова. Она давно обо всём догадалась, но сейчас хотела, чтобы я сама пришла к нужным для меня выводам.

И вот, после того как я стала усердно тереть клыки во рту, она внезапно разразилась громким, я бы даже сказала визгливым, смехом.

— Можешь не искать во рту клыки, и не пронзать меня гневным взглядом, — обратилась она ко мне, когда отсмеялась, — я тебя не обращала.

— А кто тогда?

— А никто! — был мне ответ.

— Ты не вампир, но ты правильно догадалась, ты — нежить! Такая же, как и я. Могла бы и раньше сообразить, когда произошли изменения с твоим телом.

— Не вампир? Нежить? Изменения! — произнесла я умирающим голосом и села на землю.

— А ты удивлена? То есть тебя не удивила резко возросшая способность видеть в темноте, почти полная нечувствительность к холоду, выросшая сила и отсутствие усталости?

— Но я же чувствую всё: вкус, запахи, у меня есть чувства, я думаю, говорю, испытываю голод...

— Нашла чему удивляться! Или у меня по-другому? Я между прочим, тоже не бесчувственная нежить.

— Ой, Марго, прости. Я же не хотела...

— Хотела ты или не хотела — это не важно. Знаешь как обидно, когда ты вот такая, а вокруг тебя одни мертвецы крутятся? Дожила — приходится мужчин по почте выписывать. А я знаешь какая чувствительная была, я между прочим хотела стать известным музыкантом.

— И почему не стала?

— Да всему эта проклятая любовь. Встретился мне однажды на крутой дорожке красивый уверенный, сильный. Обещал увезти меня на своём байке в закат, обещал звезду с неба и мир на колени поставить, к моим ногам. А в итоге, выпил из меня всю кровь, и укатил в закат на своём байке с моей лучшей подругой. Я тогда поубивалась, поубивалась, ну и...

— Ты с собой покончила? — с недоверием переспросила я, уставившись в её большие глаза.

— Да тьфу на тебя, Зинка! Он, конечно, козёл знатный, но я же не дура. Помучалась немного и рванула на курорт. Больше ничего и не помню, одно знаю, что до курорта я так и не добралась.

— Очнулась я уже здесь, прямиком на столе у местного кулибина. Что она там со мной сделал, даже представить не могу, только с тех самых пор я только кровь и пью. Предпочитаю как раз молодых, смазливых, красивых и горячих. Вот видишь, судьба посмеялась не только над тобой.

— А я думала ты здешняя.

— Была бы здешняя, ни за что в этот клоповник бы не сунулась — видеть по утрам эту мерзкую рожу Шмаргуса, всех этих некромантов да скелетов. Иногда хочется вот так, как сейчас — рвануть на свет и будь что будет. Да только страшно мне. Нет во мне той бесшабашности, какая есть у тебя.

— Нет у меня никакой бесшабашности, — попыталась я оправдаться, но зависла, словно 95 виндоус с большим количеством открытых вкладок.

— Ага, как же нет. Ты мне скажи, на кой ты к обелиску полезла? Неужели не сообразила, что в некрополисе лучше одной не улице не ходить? Умертвят быстрее чем успеешь крикнуть «Мама!» Хотя ты и сама справилась на ура. Но даже здесь всё пошло не как должно было: тебя не развеяло, ты не стала тупым зомби, и мало того ты почти что живая. Ты знаешь, что многие некроманты за такое душу продадут? Они тысячу лет исследуют этот феномен и никто ещё не смог повторить подобное. А ты смогла!

— Но ведь и ты тоже разумная нежить!