Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история

Мой дебют в роли барахольщика начался с вилки. Отличной, надо сказать, вилки, которую я обнаружил на подоконнике кухни в первой же квартире первого же подъезда первого же расселенного дома, в который забрел. К сожалению, вилка была не золотая, не серебряная и кисти Фаберже явно не принадлежала. Обычная алюминиевая вилка, каких в базарный день — пятачок на пучок.

Но мне, у которого из столовых приборов только нож, и вилка пригодится.

Я пошарил по квартире еще немного, но нашел только табурет на кухня, еще прочный, но старый и какой-то просаленный, как будто его жарили вместе с картошкой. Да еще в кладовке в углу стояла одинокая, видимо, забытая при переезде, стеклянная баночка с маринованными огурцами. Живот при виде этой баночки уркнул и наотрез отказался их пробовать. Во-первых, какой-то мутноватый маринад не внушал доверия, во-вторых, горловина банки была закрыта не полиэтиленовой — до таких крышек явно в здешнем мире еще далеко — но даже не жестяной[7] или там стеклянной крышкой[8]. Хотя жестяные крышки здесь точно есть, я в магазине видел. Но эти огурцы явно были домашнего производства, и горловина банки была обмотана коричневой плотной бумагой и перевязана веревочным шпагатом[9]. Стерильность этого поделия вызывала большое сомнение. Нет, если бы меня угостили хозяева — съел бы и не задумался, но так… Сколько она тут стоит и кто в ней завелся, кроме огурцов? Не-не-не, спасибо.

Я с сомнением нюхнул бумагу. Она пахла маринованными огурцами и почему-то водкой[10].

Нет, все же нет.

Спасибо этому дому — я крутанул в пальцах вилку — пойдем…

Так, это еще кто?

За дверью явственно слышались голоса.

Детские.

Кто это тут на моих коронных землях?[11] Вернее сказать, в доме, который я уже считал своей безраздельной собственностью и источником всевозможного лута[12].

[1] Словоерс — приставка «-с», в 19 веке означавшая уважительное отношение к собеседнику (и писавшаяся двумя буквами «-съ», которые в дореволюционном алфавите, собственно и назывались «слово» и «ер»). Видимо, на героя повлияло то, что он собирается прочитать книгу дореволюционного писателя.

[2] Первые строки комедии Грибоедова «Горе от ума»

[3] Если не сказать — наглухо забыт

[4] Маяковский. А вы про кого подумали?

[5] Знаете, автор, как человек приличный, тоже не может этого упомянуть в своей книге.

[6] Студенческая шутка, означающая, что, когда студент не знает тему, он начинает сводить ее к известной ему. «Студент пишет сочинение про Тургенева, зная только о книгах Аркадия Гайдара. Сочинение было озаглавлено «Тургенев — это Аркадий Гайдар 19 века»

[7] Жестяные крышки придуманы еще в 19 веке

[8] А вот стеклянные крышки для закаток — только в 70-х года 20 века. Между прочим, Николаем Макаровым, создателем пистолета ПМ

[9] Автор не знает, закатывали ли советские домохозяйки огурцы жестяными крышками в пятидесятых годах, и если нет, то почему. Есть мнение, что закатывательную машинку придумал только тот же неугомонный Макаров в семидесятых годах (и поэтому хозяйки ничего закатывать не могли). Есть также мнение, что закатывательную машинку придумал еще в 19 веке Николай Бенардос, изобретатель электросварки, а Макаров — только одну из разновидностей. Однако в «Книге о вкусной и здоровой пище» 1948 года в качестве способов укупорки маринадов упоминается только обвязывание пергаментной бумагой и ни слова — о крышках. Будем считать, что герой наткнулся именно на такой вариант маринованных огурцов.

[10] Бумагу при укупорке банок пропитывали водкой для пущей стерилизации

[11] Цитата из книги Александра Бушкова «Рыцарь из ниоткуда», первой книги сериала о Свароге.

[12] Лут — предметы, получаемые игроком в ролевых играх. Нет, герой не считает, что он находится в игре и не относится к происходящему, как к игре. Он шутит.

Глава 30

Дверь так и была открыта, когда я вошел в оставленную квартиру, поэтом на лестничную площадку я выскользнул совершенно бесшумно. Так, где здесь детишки…?

— Давай деньги.

— Отпустите его!

— Ты вообще не лезь, мы девчонок не бьем!

— Отпустите его!

— Давай деньги!

— Не дам!

Да тут у нас не просто так, а гоп-стоп… Я тихо сдвинулся вбок, чтобы увидеть, кто это там безобразит.

У самого входа — подростки. На вид так, лет двенадцати. Вернее, двенадцать лет — это мальчишкам, в количестве пяти штук. А кроме них тут есть еще и девочка, тоненькая, как тростинка, в светлом платье, с узким темным пояском, закрученным крендельком косички на затылке и в туфельках. На белые носочки, а как же. Так вот этой девчонке — лет пятнадцать. Но разница в возрасте ее не спасает — двое мальчишек перегородили ей путь и, не дотрагиваясь, тем не менее, не дают ей ни выйти из подъезда, ни броситься на помощь брату. Ну, я так предполагаю, что брату, навряд ли почти взрослая девушка-подросток станет встречаться с шестиклассником.

Вот брату приходится тяжко: один из оппонентов держит его сзади за руки, а второй орет чуть ли не в лицо, требуя деньги. Судя по разбитой губе — Брат сопротивлялся, но безуспешно.

— Деньги давай.

— Что за шум?