Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история

Вон, за станцией желтеет небольшое кубическое зданьице, с надписью «Кипяток». Называется оно, что характерно, кубовая и там можно попить водички или набрать кипятка. Чем и пользуюсь. Ну, еще пару раз, когда меня заносило на вокзалы с буфетами – разорялся на котлету. Потому что без мяса организму будет тоскливо. И так желудок уже высказывает недовольство таким режимом питания – то изжога прихватит, то живот болит, причем почему-то не желудок, а почти в районе солнечного сплетения. Терпи, дружбан, потом отъедимся. Когда-нибудь.

Еду я в Талган по одному большому криминальному делу. Да, вы правильно догадались – операция «Стырь паспорт у студента». Это плохо, это мерзко, меня колотит от одной мысли о том, что из-за меня какой-то пока неизвестный парнишка не сможет поступить в этом году – это не считая того, что ему еще и паспорт восстанавливать – никогда так не делайте… Но – а что делать МНЕ? Так и шататься без документов, без жилья, без работы? Питаться хлебом пополам с водой, пока не заработаю язву величиной с Марианскую впадину? Голод, он, знаете ли, сильно снижает планку допустимого.

И все равно – противно…

От тягостных мыслей меня отвлекла женщина с двумя детьми, вынырнувшая откуда-то из-за кустов, за которыми, как я знал, пряталась тропинка до ближайшего поселка.

– Извините, когда поезд до Трумпана подойдет?

Я машинально посмотрел на запястье, задумчиво рассмотрел его, потом перевел взгляд на здание станции, где, прямо под названием «Воровайка» – что? Это не я его придумал! – белел кружок часов.

– Через пятнадцать минут.

– Спасибо, – она опустилась на соседнюю лавку.

Светловолосая, худенькая – впрочем, пухлых здесь вообще немного – лет тридцати с лишним, в простеньком голубом платье на пуговичках, с белым воротничком. На ногах – черные туфельки с ремешком и белые носочки. Все возмущающиеся «Как можно носить носки с босоножками?!» при виде нее, наверное, дружно захлебнулись бы желчью.

С ней – два угловатых, светло-коричневых чемодана, и два ребенка.

Мальчишка, лет пятнадцати, светлые, выгоревшие волосы, черные широкие шорты до колена, белая рубашка. Серьезный взгляд серых глаз.

И девчонка, лет девяти на вид, с задорно торчащими в стороны косичками и сереньким, бесстыже коротким платьем, которое совершенно не закрывает… кхм… почти ничего ниже пояса. В этом месте отравление желчью настигло бы всех любителей выискивать педофилию.

Девчонка шустрая, как капелька ртути, ни секунду не сидящая на месте, с обцарапанными ногам и сбитыми коленками, намазанными зеленкой.

Нет, я не рассматривал ее ноги. Просто эти самые ноги, вместе с этими же коленками пришли ко мне и стоят рядом.

– А вы куда едете?

– В Талган.

– А это правда, что там крокодилы ходят?

– А как же. Папиросы курят и по-турецки говорят.

Глазищи девчонки, и без того огромные, распахнулись чуть ли не шире отведенных природой границ:

– Правда?!

– Он шутит, – хмуро прокомментировал мальчишка.

Девчоночка явно расстроилась. Секунд на пять.

– А у Ёжика удостоверение шофера есть! – она ехидно стрельнула глаза в сторону брата, – Только оно детское.

Язык не показала, но ощущение высунутого языка в ее интонациях явственно присутствовало.

– Оно не детское, – все так же хмуро ответил рекомый Ёжик, не отрываясь от книги, – его можно потом обменят на насто… на обычное.

Мама с легкой улыбкой наблюдала за пикировкой детей.

– А можно посмотреть? – мне и вправду стало интересно, что это за детское удостоверение такое.

Мальчишка деланно вздохнул, поднялся и подошел ко мне, с явной затаенной гордостью показывая мне серую книжечку.

Картонная обложка с надписью «Удостоверение юного водителя машин». Хм. Внутри: фотография Ёжика – а, так у него фамилия Ёжиков, а я думал, от общей колючести – печати и подписи, «Выдано клубом юных автомобилистов…»… Аа, вот в чем подвох: «Имеет право вождения автомобилей только на детских автотрассах», «При совершеннолетии подлежит обмену на удостоверение шофера-любителя с проверкой знаний правил уличного движения и практической езды». То есть – проку от них никакого.

– Как ты их получил? – уважительно спросил я. Во-первых, его и так сестренка подкалывает, не надо лишний раз сыпать соль на рану самолюбия – а самолюбия тут, чувствуется, хоть мешкам выноси – и, во-вторых: навряд ли все же такие корочки выдают кому попало. Парнишка их явно заслужил.

– В нашей школе шефы – автобаза, мы там практику проходим. Я двадцать часов наездил. С ними даже по городу можно ездить… если на орудовцев[102] не нарываться.

– Если не нарываться – можно и без удостоверения ездить.

– Ну так-то – да, – хмыкнул мальчишка.

– А вы куда едете? – решила поучаствовать в разговоре мама с соседней лавки.

– В Талган.

– Там крокодилы ходят и папиросы курят, – тоном знатока добавила девчонка, уже успевшая достать скакалку и прыгавшая через нее почти у края бетонной платформы. Как бы на рельсы не упала, егоза…

– Крокодилы курят? – улыбнулась мама, – Как в стихотворении Лесаева?

– Ага, точно.