Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история

В поселке стоят вышки, соединенные эстакадами, вот на этих самых эстакадах и на сваях папа Ёжиков и строит дома для нефтяников. Раньше они жили в каютах затопленных на мели списанных кораблей, но год назад во время шторма погибло 20 человек, так что теперь строятся полноценные дома. Уже построено с десяток двухэтажных, а в планах – пятиэтажки и девятиэтажки, котельные, больница, баня, свой хлебозавод и даже парк с деревьями. На сваях, ага. Вот честное слово – не помню у нас в России такого интересного поселка, то ли в нашем мире его так и не построили, то ли, если прикинуть – во время распада СССР он, скорее всего, отошел Азербайджану[106].

Почему мы расстались «к счастью»? Уж больно меня эта компания расслабляла. Еще немного – и мне было бы тяжело вернуться в мой, уже привычный, режим бродячего перекати-поля. Глядя на таких хороших людей, я бы не смог победить позывы своей совести…

Так, хватит. Я сижу на лавочке на привокзальной площади, и хотя со стороны я выгляжу как обычный деревенский житель, который кого-то ждет, на самом деле я – волк в засаде. Или у волков нет обыкновения устраивать засады? А у кого есть? У котов? Кот в засаде? Или тигр? Да нет, какой из меня тигр… Но и кот из меня паршивый…

Тьфу ты. Хватит погружаться в бездну ассоциаций, вон, очередная вероятная жертва идет.

Я привстал… и плюхнулся обратно на лавку.

К озиравшемуся парнишке подбежали какие-то люди, может быть родственники, может – друзья. Короче говоря – не мой клиент.

Мне нужен одинокий человек… В последний раз пискнула задушенная совесть. Мне нужны документы.

Сижу здесь у же с самого утра и мои кудри могу скоро примелькаться[107] (даже несмотря на то, что у меня нет никаких кудрей). Мимо прошло уже несколько сотен человек – нет, я не считал, это так, примерные прикидки – и из них под мои цели подходили всего-то трое человек.

Кто мне нужен?

А) молодой парень

Б) одинокий

В) с чемоданом.

Например, вот такой, какой только что вышел из дверей железнодорожного вокзала…

Молодой, на вид лет восемнадцати, или даже чуть старше – то есть на вид почти мой ровесник – шатен, почти как я – редкая бородка, такая, какие отрастают у молодых мальчишек, непременно желающих казаться старше, клетчатая красно-черная рубашка, мятые черные штаны, накинутый на плечи распахнутый черный же пиджак – и это в такую жарищу – непременная талганская тюбетейка, из-под которой спадают на воротник длинные волосы, на ногах – начищенные до блеска сапоги.

Почти мой двойник.

Даже фанерный чемодан точь-в-точь как у меня. Правда, вот прямо сейчас чемодана со мной нет, он спрятан в надежном месте неподалеку от города. Зачем? Потому что человек с ДВУМЯ чемоданами как-то бросается в глаза. По крайней мере – здесь и сейчас. Нет у здешних людей столько вещей, чтобы прямо несколько чемоданищ таскать. Скорее, как в анекдоте про бедного актера: «А в чем же я тогда поеду?»[108].

Подходит к нему кто-то встречающий? Нет… Парнишка озирается, явно пытаясь сориентироваться, куда идти дальше. Неместный…

Есть соответствие.

Вперед.

* * *

Я поднялся с лавки и лениво зашагал… нет, не в сторону парня, наша встреча должна показаться случайной. Поэтому двинулся я по длинной дуге, заходя со спины. По которой его и хлопнул:

– Привет, Ершан!

Парень обернулся:

– Привет, этта… А откуда ты меня знаешь?

Ого. Еще и тезка. Если всё выгорит – не придется привыкать к новому имени.

– Да нет, братишка, извини, обознался я. Со спины на тебя посмотреть – вылитый Ершан Трынкин, еще бы усы тебе и вообще не отличишь…[109]

Угомонись. Болтаешь, частишь – нервничаешь… Запомнишься, а это лишнее.

Парень неожиданно смутился, неловко пригладил ногтем большого пальца свои чахлые перышки, которые гордого звания усов, честное слово, и вправду не заслуживали.

– Поступаешь? – небрежно бросил я, как бы желая поддержать случайно завязавшийся разговор.

– Да… – парень махнул рукой, – Отец сказал. А я, этта, не хочу, если честно.

– Документы хоть собрал?

Небрежный, ленивый, совершенно пустой вопрос… А внутри меня все сжалось: от ответа на него зависел успех всей операции.

– Да… – парень толкнул ногой чемодан, – И вещи собрал, чтобы, этта, сразу в общежитие поселиться.

Есть! Осталась последняя проверка.

– Деньги надежно держишь? А то был у одного моего знакомого случай: в автобусе, этта, из кармана вытащили.

Как легко у меня талганское «этта» слетело с языка: или вживаюсь в роль или тезка заразил меня.

Тезка невольно дернул рукой к сердцу, не в смысле, что его случайно схватил сердечный приступ, а явно для того, чтобы проверить, на месте ли деньги, лежащие во внутреннем кармане.

И снова – есть!