Зябрики в собственном соку, или Бесконечная история

Подвела меня еще и психология жителя 21 века. Мол, да кто позарится на такое барахло, как фанерный чемоданчик деревенского парня? Что в нем такого ценного можно найти, кроме ношеных кальсон, да недоеденного куска крокодилятины? В НАШЕ время – ничего. А вот в советские пятидесятые люди жили, между прочим, бедно – как бы недавно война прошла – и ношеная одежда представляла ценность, которую можно было загнать. Да что там одежда – белье с веревки снимали, целые специализации воровские были, которые с ростом благосостояния населения вымерли сами собой: голубятники[137], вертилищики[138],сыроежки[139], майданщики[140]… Хотя нет, майданщики и в 21 веке прекрасно себя чувствуют.

– Простите, – обратился к сидевшему рядом с моим бывшим местом человеку, по виду – академику архитектуры, с небольшой бородкой-подковкой, в белом костюме, белой шляпе, с авоськой, в которой желтела гроздь мелковатых бананов – вы не подскажете, парня не видели, с мешком такой?

– А как же, видел-видел, – охотно откликнулся «академик», – Минут пять назад свои вещи подхватил и ушел. На поезд, сказал, торопится.

– Мешок?

– И чемодан еще.

Ну понятно. Надежда на то, что исчезновение чемодана – недоразумение, отпала сама собой. Я поблагодарил «академика», и зашагал к выходу на перрон, чувствуя себя нищим: всего имущества только то, что на себе. Прям Диоген: «Все мое ношу с собой»[141].

Что делать, что делать, что делать…

Мысль обратиться в милицию даже не возникла. Не с моим почти честным паспортом, который украден в нескольких станциях отсюда. Этот паспорт можно светить только на значительном отдалении от места прописки.

До этого план был таков: купить честнейшим образом билет на столичный поезд… до ближайшей станции. А там постараться уговорить проводницу одного из вагонов на то, чтобы разрешила доехать до столицы бесплатно.

А теперь – как? Денег нет не только на билет – ни на что. Даже в поезд не проникнешь.

* * *

– Помочь? Я смотрю, у вас вещей много, а я налегке.

Молодая пара переглянулась. В глазах у мужа мелькнуло явственное опасение, что незваный помощник, войдя в вагон, исчезнет вместе с сумками. Но потом, еще раз переглянувшись с женой, молчаливо решили, что я выгляжу безобидно, да и их все же двое – от двоих не скроешься.

Завидую я, если честно парам, которые умеют вот так, глазами друг другом разговаривать. Родственные души, нашедшие друг друга, две половинки единого целого.

Она – тоненькая, в голубом платье в горошек, без рукавов. Он – плечистый, в обычной здесь бело-голубой клетчатой рубашке с закатанными рукавами. А вокруг них – вещи…

Несколько фибровых чемоданов – а может и не фибровых, потому что обшиты белыми полотняными чехлами – огромных и даже на вид неподъемных, толстые кожаные сумки, величиной с подушку… а вот и сама подушка, примотанная к одному из чемоданов. Переезжают они, что ли?

– Если можно – вот это и вот это, – указала тонким пальчиком девушка. Я подхватил чемоданы… крякнул: кирпичами они их набили, что ли?… и потащил к вагону.

– Ваш билет?!

– Не еду, вещи помогаю занести.

– Отправление через десять минут!

– Понято…

Закинув вещи пары в их купе, я, расталкивая локтями набившуюся толпу отправляющихся-провожающих, двинулся к выводу из вагона. Не тому, в который я проник – как оказалось, билет для этого и не нужен, достаточно наглости и пары чужих чемоданов – и даже не соседнему, а следующему. Я успел быстро пробежаться взглядом вдоль поезда и проводница именно того вагона показалась мне наиболее доброй.

Так… Черт. Каждый план хорош, до тех пор, пока не начнет претворяться в жизнь. В этом вагоне тоже немало народа и проводнице не до того, чтобы вести разговоры с нахальным безбилетником. А когда все рассядутся: начнется проверка билетов и вовсе станет не до общения, просто выгонят безбилетника и всё.

Меняем план: задача номер раз – спрятаться в вагоне до отправления.

Туалет… Безнадега, заперт.

Я рванул вдоль коридора, быстро заглядывая в купе.

Первое – огромная толстая тетка в бордовом платье раскладывает какую-то снедь. Мимо.

Второе – куча-мала пищащих и вопящих детей. Мимо.

Третье – офицеры… Мимо.

Четвертое…

Одинокий пассажир с газетой. Лет пятидесяти, среднего роста, сухощавый, седеющие волосы, чуть загорелое лицо. На Клинта Иствуда чуть смахивает. Если бы Клинт носил белые костюмы. На столике, накрытом скатертью, лежит соломенная шляпа с черной ленточкой.

Мужчина чуть опустил газету и бросил на меня ленивый, заинтересованный взгляд. Я быстро закрыл за собой дверь:

– Помогите, пожалуйста. Я еду поступать, меня обокрали на вокзале, денег нет, билета нет, помогите спрятаться от контролеров.

– Давай, – быстро среагировал обитатель купе, кивая вверх.

Я взлетел по полкам на третью, багажную, под самым потолком. Прижался к стене и прикинулся ветошью.

Несколько минут тревожного ожидания… Лязг двери… Голос, спрашивающий билет… Спокойный ответ моего спасителя… Еще пара часов (ну или мне так показалось от нервов)…

Гудок.

Вагон дернулся и плавно двинулся, набирая скорость.

Получилось.

Глава 24

– Значит, говорите, в деревне жили?