Зидан. Бог, который просто хотел быть человеком

Многие приехали, едва переставляя ноги. Показ силы коллектива и демонстрация хорошего настроения перед журналистами было частью работы профессиональных футболистов. Кого-то этому научили специалисты по связям с общественностью, кто-то сам научился следовать этому неукоснительному правилу. Но за кулисами, честно говоря, часто возникают недомолвки, конфликты, которые делят команду на отдельные группы. Но в ходе этих сборов «синие» с удивлением обнаружили, что им вместе совсем неплохо. Жены и дети игроков быстро подружились, а члены сборной команды Франции прониклись мыслью, что все они горят желанием добиться успеха на предстоящем первенстве мира.

Жаке собрал своих подопечных, включая Зидана, для того, чтобы снова выразить им свое полное доверие. Эти сборы, как и игра против Румынии в 1995 году, были одним из основных элементов сплочения коллектива. Появление врача в день Рождества с целью внезапного антидопингового контроля шести игроков окончательно сплотило команду. Зидан в это число не попал, но разделил негодование товарищей по команде, пришедших в ярость от этой неуместной проверки в данное время.

4 декабря 1997 года Зидан принял участие в проходившей в Марселе жеребьевке команд — участниц Кубка мира. Этой церемонии предшествовала игра сборной Европы и сборной «остального мира» в… Марселе. В его городе. Для него это стало прекрасной возможностью снова посетить родной город, потому что после своего перехода в «Ювентус» он не мог найти для этого время. Когда у него выпадала пара свободных дней, Зидан с женой и сыном отправлялись отдохнуть. Но не в Марсель, а на Лазурный Берег. Иногда в Монако, иногда в Канны. Но в Марселе у него были свои дела. Город почти не изменился. Там остались жить многие друзья. В программе визита было посещение ресторана на набережной Канебьер, поход в кино, прогулка за город, шопинг с Веро в Экс-ан-Провансе… В Кастеллане Зизу являлся почетным президентом своего первого в жизни клуба, который именовался теперь «Новая волна». Зидан тайно помогал клубу деньгами и поставлял туда экипировку.

Год 1998-й. Решающий год начался с торжественного открытия одного из основных центров проведения столь долгожданного события: нового стадиона «Стад де Франс». Выросшее в Сен-Дени, на севере Парижа, это сооружение было самым большим из когда-либо возводимых во Франции. Этот стадион Зидан уже посещал в начале строительства вместе с Дешамом и Пиресом.

28 января 1998 года в честь открытия стадиона на его поле состоялась первая игра между сборными Испании и Франции. Почти в полярную стужу на «Стад де Франс» собрались восемьдесят тысяч болельщиков. Эту встречу Зидан пропустить не мог. После удара Джоркаева он добил отскочивший от испанского вратаря Зубизаретты мяч, обыграв голкипера. Это случилось после двадцати минут игры. «У меня были ноги, было желание, — сказал он потом. — На этот раз выстрелил Юрий, а я забил. Обычно бывает наоборот. Эта премьера останется в моей памяти. Поскольку я забиваю не так часто, как мне бы хотелось, этот гол я буду помнить» (L' Équipe, 26 апреля 2000 года).

Игра сборной внушала оптимизм, и Зидан увидел в этом хороший знак: «Наконец-то в наших головах созрело: настал-таки год Кубка мира, надо себя показать. Нам хотелось оставить свой след на этом стадионе, а наш соперник уже четыре года подряд не проигрывал. И мы себя не щадили! Этот матч окончательно дал мне поверить в наши силы» (Зинедин Зидан: «Как во сне», см. ранее).

Последний этап подготовки ничего для Зинедина не изменил, зато породил глубокое непонимание между тренером, сборной и прессой. Оно зародилось еще на Евро-96 и усилилось из-за результатов «синих» в играх того года: две ничьих в Марселе против Норвегии (3–3 и великолепный гол Зидана) и в Стокгольме против шведов (0–0), а также поражение в России (0–1).

L' Équipe открыто выразила сомнение в дееспособности сборной Франции, усилив нападки на тренера. Большая часть средств массовой информации, кстати, разделяла скептицизм этой спортивной газеты относительно шансов французов на победу. Критике подверглись тактические схемы Эмме Жаке (слишком осторожные); его упрекали в том, что он не приглашал в сборную сильных игроков, которые были в состоянии помочь команде (Жинола, Кантона); критиковали его излишне профессорскую манеру разговора, его внешний вид, сильно отдававший «деревней». Жаке это задевало, но он не подавал виду. Хотя и запомнил эти нападки, которые шли, по его выражению, от «парижских умников».