Зиэль

– Хехе… Хе-хе-хе-е-е! Сиятельный господин Зиэль! Простите за тупость! Конечно же найдется, причем, как ловко вы угадали: «Драконья косточка» – сия настойка называется, хотя основная травяная часть ее, для вкуса добавляемая в напиток, помимо подлинных частиц драконьей..

– Розовый рогари, угадал?

Тут уж трактирщик рот разинул от удивления, а напрасно: я, когда еще Горошка передавал трактирному служке во дворе, обратил внимание на охапки розоватой ботвы в яме за погребом. Зачем ее так много, если в пищу рогари почти не употребляется, только листья на салфетки, да клубни как пряность, да и то…

– Так точно, сиятельный господин Зиэль! На рогари настояно. Сей миг поднесу. Глоточек?

– Э-э-э… Да. Четыре… вернее, шесть глоточков, в едином кубке. С церапками. И пожрать. И побыстрее.

– Лечу!!! – Глазом ведь не моргнет, подавая мне чудовищную порцию напитка, такую, что пьющего тургуна под стол увалит. Впрочем, я тоже выпью, не моргая.

Очень люблю, когда трактир полон народу. Даже если будний день – настроение в трактире, особенно в трапезном зале, всегда праздничное! Музыканты играют, попеременно плясовую музыку и песенную, постояльцы и проезжие пьют и едят, поют и пляшут, ссорятся и мирятся… Купцы, бывает, прямо за столом, посреди объедков, в свитки пишут, сделки заключают, ратники во все горло рассказывают воинские были, всё, в основном, наглое вранье, девки хихикают, старики ворчат, дети хнычут… Я могу сутки напролет отдыхать, не уставая, в этих условиях… Но трактиры с малым количеством посетителей тоже люблю. Сидишь, себе, за любым выбранным столом, ешь, пьешь, в ожидании ужина, не спеша, по сторонам глазеешь. Вон служанка побежала с кадушкой, парок от кадушки идет – это она в конюшню понесла, не хозяйскому ли коню варево? Издалека, из-за дверей за кабацкой стойкою, что на кухню ведут – стук, стук, постук… стук, стук, постук… Трактирщик лично мясцо деревянным молотком отбивает, а мясцо не простое – молочного зверя, да не для кого-нибудь, а для меня! Другой служка трактирный совал, совал нос из-за двери в мою сторону – и, наконец, решился: полез в моем присутствии меж столами подметать, да старый папоротник новым заменять, чтобы, значит, пол свежим выстлан был. Подметай, проныра, уж не буду за дерзость распекать…

– Подь сюда.

Тотчас бросил малый метлу и охапку с мягкими веточками, руки об штаны обтер – вот он он, стоит как вкопанный, в глазах алчная надежда плещется – слухи о моей щедрости уже разбежались по местной маленькой вселенной.

– Что угодно вашей светлости???

– Я простой ратник, а не герцог переодетый, чтобы светлостью меня величать.

– Виноват, ва… сиятельный господин Зиэль!

– Так-то оно правдивее. Ну-ка, проверь, который из этих кругелей тяжелее, весомее?

Захихикал парнишка в смущении, не понимает, к чему я клоню. Кусанул тот и другой.

– Так… это… оба честные!

– Да? Ну, раз так, оба и возьми… Стоять! Как тебя звать? Пищик? Кланяться потом, а пока скажи мне, Пищик, девки – есть ли?

– О, да, ваше… сиятельный господин Зиэль! Есть!.. Одна на сей день. Девка Лопушок свободна и наличествует!

– Ну, так и где она?

– Сей миг побегу, разбужу! Отсыпается перед вечером!

– Давай. Да где же этот демон хозяин, раздери меня драконы! Жаждой меня уморить задумали, тати жирнопузые!!!

Бряк, стук – побросав мясные приготовления, бежит мой трактирщик с подносом наперевес, а на подносе кувшин с моей любимой кислятиной, вином имперским простым, да вокруг него досочки с закусками: те же сушеные церапки, горсточку которых я умял под крепчайшую «драконью косточку», маринованные ящерки, вареный рыбец, копченое ящерное мясо, ломтики вяленого молочного мяса, хлеба каравай, зелень всякая пучками, взвар, чтобы сладким запить, если понадобится – продержимся до ужина! Здоровенный кувшин. Доски-то – для благородных мне поданы, они, как и положено во всех кабаках империи, только из сикиморы делаются; простонародье и невысокое купечество на дубовых вкушает, а в домах имперской знати в парадном ходу круги-подносы, из злата-серебра.

– Вот, сиятельный господин Зиэль, всё, как вы сказали!

– О, другое дело. Смотрю – остудить успел кувшинчик, аж запотел.

– Хе-хе-хе… Для сиятельных господ мы небо и землю перевернем – а угодим! Э-э… дозвольте полюбопытствовать?

– Ну?

– Перво-наперво – как вам наша «Драконья косточка»? – Сам спрашивает, а сам опытнейшим глазом шарит по моему лицу, рукам, ищет следы опьянения. Угу, жди дорогой.

– Гм… Прямо тебе скажу, любезный… как тебя…

– Валун мое прозвище, пресветлый господин Зиэль.

– Прямо тебе скажу, любезный Валун: «Косточка» твоя крепковата немилосердно! Аж в груди горит. Даже пропойцам-жрецам такое пить противопоказано, не помолившись заранее. Чудо, как хороша настоечка, молодец!.. – Трактирщик чуть не до земли поклоны кладет, похвалами ублаженный. Заслуженными, замечу, похвалами. – Потому и возжаждал я поправить дело кисленьким. Хочешь кружечку?

– Не смел бы отказаться, но… трезв должен быть трактирщик, иначе напортачу с мяском! Однако, если прикажете…

– И то правда, ступай. Стой. Второй у тебя был вопрос ко мне. Излагай.