Зигель, зигель, ай, лю-лю!!!

– Не стоит… Да, меня зовут Алексей Арсеньевич, а…вас?

– Муся… Мария… Можно на ты.

– Спасибо.

– Ну, проходите в комнату.

С этими словами она отдала ему обратно цветы и вышла из комнаты.

Алексей вновь почувствовал себя идиотом и стал озираться по сторонам, ища место, куда бы пристроить этот чертов букет. Положил на стол, и в это время послышался шум открывающейся двери. Собака с повизгиванием бросилась встречать хозяйку.

– Все, все, Зури, ты раздавишь меня… Муся, ты с ней гуляла?

– Еще рано…А тебя тут ждут.

– Кто?

Но дочка только состряпала удивленную мордочку и скрылась в другой комнате, и тут она обернулась.

– Ты!?

* * *

Скотина! Свинья! Значит, вот как он подумал?! Что я кручу еще с кем-то на стороне, что беременна от кого-то, что я легкомысленная и обманываю его. Выходит, и он ко мне так относился. А я-то наивная дурочка. Влюбилась…В кого? Думать надо было, прежде, чем в койку к нему прыгать. Я же видела, с какой девушкой он был. Разве мог он после той неземной красавицы влюбиться в меня, обыкновенную, немолодую с ребенком… Глупо было на что-то надеяться, да я и не надеялась… Де нет, чего уж там врать себе, надеялась, конечно. Думала, он тоже влюбился. Как он ждал ее в переулке, какими глазами смотрел, как целовал… От мысли, что этого никогда уже не будет, стало тошно и горько. А теперь все… Красавица вернулась. Как она прильнула к нему, а он…а он растаял. Я глубоко вздохнула, еще раз и еще – не хватало еще зареветь на улице…

Проходя мимо магазина, вспомнила, что собиралась вечером сделать сырники, значит, надо купить творог и сметану, но зайдя внутрь и неторопливо обходя полки с продуктами, соблазнилась на селедку, к ней купила молодую картошку и укроп, для Муси взяла виноград и мандарины.

Сумка получилась увесистая. Хорошо, что уже недалеко идти…

– Ты!?

Стоит и улыбается, как ни в чем не бывало. Меня охватила такая злость, захотелось вцепиться ему в рожу, надавать пощечин…

– Ты зачем пришел?

Я быстро разделась и, не глядя на него, подхватив сумки, пошла на кухню.

Он пошел следом за мной и даже сделал попытку помочь, но я со злостью оттолкнула его и потащила сумки сама. Он остановился в дверях и молча смотрел, как я выгружаю продукты.

– Оля, я хотел поговорить, – начал нерешительно.

– Да ты вроде все уже сказал, – все так же не глядя на него, ответила я.

Внутри все клокотало. Стиснув зубы, прошла мимо него в ванную. Уловила знакомый запах, и так защемило сердце…

Он все еще стоял в дверях и был какой-то непривычный, не самоуверенный и властный, как обычно, и говорит тихо, что совсем уж на него не похоже.

Не предлагая ему сесть и стараясь не встречаться с ним глазами, я стала размешивать творог, добавила яйцо, муку, посолила, посластила и стала раскатывать колбаску. Даже на некоторое время позабыла о нем.

– Ловко у тебя получается, – тихо заметил он. – Это что будет, сырники?

– Ленивые вареники.

– Угостишь? Я сто лет не ел вареников. – Я пожала плечами и ничего не ответила. – Ванная там? Тогда я помою руки.

Он скрылся из виду, а я продолжала злиться. На черта он явился, не запылился? Никто его тут не ждал. Я зашла в комнату и замерла…Господи, сколько цветов! Целая гора цветов занимала весь стол. Я в восхищении их разглядывала, но тут же одернула себя – пусть своей Светлане дарит, а я как-нибудь без цветов обойдусь. Подумаешь, цветочки… И даже пахнут нежно.

– Нравятся?

Я вздрогнула от неожиданности и небрежно бросила.

– Красивые.

В конце концов, чем цветы-то провинились?

– У тебя найдется подходящая ваза?

– Ваза? – Фыркнула я, – тут ведро надо. Сейчас посмотрю, – буркнула я, все еще не сдаваясь.

Повертела головой в поисках подходящей посудины – конечно, такой не оказалось.

– Что ты ищешь?

– Куда поставить.

– А ведро есть?

– Кажется на балконе старое эмалированное.

– Тащи эмалированное.

Ведро было старое и облупленное, просто грех ставить в него такие красивые цветы. И тут так долго сдерживаемые слезы, закапали из глаз. Он вышел ко мне на балкон, повернул к себе и нежно вытер слезы. Я уткнулась ему в грудь, вдыхая родной запах, и так стало сладко и хорошо.

– Не плачь, черт с ним.

– Жалко цветы.

– Давай в несколько ваз поставим.

Удивившись столь простому решению, я радостно кивнула и стала искать вазы. Кое-как разместила в три вазы, остальные поставила в две трехлитровые банки.

В какой-то момент он опять оказался рядом и сгреб меня в охапку.

– Прости меня.

Подняв голову, отстранилась и посмотрела в глаза.

– Простишь?

Я помолчала и кивнула.

– Скажи, что все простила?

– Послушай, я могу тебя простить, но ведь из памяти сразу не вычеркнешь. И потом, мы вместе работаем…

– Увольняйся!

Вот как, увольняйся! Внутри все запротестовало.

– А если мне нравится эта работа? Почему я должна увольняться?

– Мам! – Муся заглянула в комнату – Там вода кипит вовсю…

– Иду! – Я выбежала на кухню.

– Ого! Прямо как на день рождения, – Муся вошла в комнату и разглядывала цветы. – Красиво! – Одобрила она, и тут же бесцеремонно спросила – Это по какому поводу?

Вопрос застал врасплох, он даже растерялся, но все же ответил.

– В честь примирения.

– А-а, вы, значит ссорились?