Зигги Стардаст и я

Моему дяде, Грегу Веннеману, плодовитому рассказчику и писателю, за то, что рассказывал мне истории своего отрочества – о поездках на велосипеде и о развлечениях на улицах Сент-Луиса в семидесятых. (Обещаю никогда не рассказывать маме то, что ты рассказывал мне.)

И к слову: маме и отчиму – за то, что никогда не отказывались от меня (несмотря на то, что, клянусь, у вас была масса возможностей сделать это), и за то, что всегда верили в меня, в какую бы сторону я ни решал пойти, каким бы новым безумным предприятием ни загорался. Вы всегда говорили «да», и поэтому я тот, кто я есть сегодня.

Моему папе, который всегда и во веки веков будет моим величайшим учителем.

И, самое главное, моему Эрни: за то, что берешь меня с собой на Луну с того самого момента, когда я передал тебе поднос с печеньем и сказал: «Мне нужно знать тебя в своей жизни» – и теперь, девять лет спустя, все так же помогаешь управляться с моими комплексами, поощряешь полеты моего воображения и продолжаешь быть моим светом во тьме. Люблю тебя.

Наконец, я хотел бы поблагодарить тебя, читатель. Я безмерно благодарен за то, что ты решил взять в руки эту книгу, потому что без тебя у меня бы ничего не получилось. Я посвятил ее всем неприкаянным картографам на свете, тем людям, которым пришлось пробивать собственную дорогу в этом диком и замечательном мире, потому что им твердили, что здесь им не место. Если ты из них, ты – мой герой.

Комментарий от психолога

Гомосексуальные люди редко приходят к психологу с прямыми жалобами на гомофобию: они уже научились жить в ее присутствии – научились мечтать, любить, надеяться, к чему-то стремиться. Но все же гомофобия и ее последствия не исчезают полностью: они остаются фоном, создающим стресс – стресс меньшинства. В российской культуре очень мало историй, побуждающих быть самим собой, а не уподобляться эталонному представителю большинства – цисгендерному гетеросексуальному мужчине русской или другой европейской национальности. Женщине – еще хуже: ей приписывается вторичность и подчиненность по отношению к мужчине. Быть гомо- или бисексуальным – трудно: с такой ориентацией связываются негативные стереотипы и низкий социальный статус. Еще сложнее быть гомосексуальным и притом не европейской национальности – например, азиатской. Или коренной американской, как в романе, где один из героев говорит, что цвет кожи решает все.

Гомофобия порой поддерживается законодательно. В России это закон о «пропаганде нетрадиционных отношений» и поправка к Конституции о браке как союзе исключительно мужчины и женщины. Так создается запрет на позитивный образ негетеросексуальных людей в массовой культуре, что усиливает стресс меньшинства и запускает механизм негативного социального сравнения: ведь если вы отличаетесь от тех, чья жизнь показывается как единственно возможная и нормальная, то вы считаете себя хуже и ваша жизнь кажется менее ценной.

Важнейший компонент стресса меньшинства – физическое насилие: с ним чаще сталкиваются те, кого не защищает возраст, социальный статус и другие привилегии. От избиений, травли, пренебрежения страдают дети и подростки – и в семье, и в детских коллективах. Насилие травмирует тело и психику, а безнаказанность насилия вновь травмирует и пострадавших, и тех, кто себя с ними соотносит: людям – и детям, и взрослым – сложно верить в ценность жизни, в свое достоинство и другие базисные условия человеческого существования. И даже убийство может не быть признано преступлением ненависти и не получить законного возмездия, как это было с убийством геев на Курском вокзале в Москве.

Психические травмы порождают депрессию, тревожные, стрессовые расстройства, которые годами лишают людей возможности радоваться жизни, полноценно учиться, работать, общаться. Более того, насилие и неравенство внушают людям, как они должны жить: в страхе, унижении, подчинении кому-то, кто ничего для тебя не значит, но у кого больше мускулов, агрессии и статуса. Есть сотни способов проявлять себя как мужчина или женщина, но социально одобряемы лишь единичные, типично патриархальные (прежде всего, гетеросексуальная ориентация и нормативное гендерное самовыражение), а прочие подвергаются неодобрению или наказанию – в том числе в виде насилия. В романе связь гендерного проявления героя и буллинга показана на контрасте главных героев со Скотти и его Обезьянами, выражающими маскулинность через агрессию, бесчувственность, пренебрежение и «наказывающих» за несоответствие этой модели и попытки проявлять независимость.