Зигги Стардаст и я

О чем он? Понятия не имею. Только бы перестал болтать, и только бы число «уроков» не дошло до тридцати, иначе я сам прыгну в воду. Кроме того, гребля – занятие для уток: прошло всего пять минут, а предплечья уже пылают огнем, кажется, я умираю.

– О! О, я знаю, что делать! – Долгая сиплая затяжка, и он тычет в мою сторону сигаретой. – Твоя девчонка уехала на все лето. Нужно найти другую, пока мы здесь. Не могу поверить, что мне раньше это в голову не пришло! Считай, ты ни разу не пробовал настоящего «вишневого пирога», пока тебя не угостила одна из здешних.

Да, он действительно это сказал. Да, он в это верит. Как повторяет Старла, «иногда я прямо диву даюсь, что ты – сын своего папаши». Ага, я тоже, детка.

– Точно, так и сделаем. Я попрошу Хизер. Да-да, это самый верный путь. Мы вылечим тебя навсегда, парень, даже если это будет последнее дело в моей жизни! Ты увидишь. Ты все сам увидишь…

О.

Да, уже вижу.

Удовлетворившись ролью наставника, он ложится на спину и блаженно досасывает остатки пива. Я помалкиваю. Тем меньше вероятность, что он вспомнит этот разговор: на жаре алкоголь делает свое дело втрое быстрее, и через считаные минуты папа отрубается.

Наконец-то.

Солнце давит на небо многотонной тушей.

Я обмахиваю потную грудь футболкой, закрываю глаза и перестаю грести. Нас качает на волнах. Вода плюхает по алюминиевым бортам, слабый ветерок ерошит мне волосы. Такое ощущение, что сейчас на планете нас осталось только двое, дрейфующих посреди ничто.

«Как здорово», – сказал бы я.

«Да, здорово», – подтвердил бы папа.

«Быть здесь с тобой», – сказал бы я.

«Мы – Динамический Дуэт»[71], – сказал бы он.

«Ага».

«Ага».

«Столько всего предстоит исследовать».

«Столько приключений ждут нас».

«Вместе», – сказали бы мы хором.

«Ты хороший сын. Такой, как ты есть».

«Спасибо, пап. Я люблю тебя».

«Я тоже тебя люблю, приятель».

Его сонное всхрапобульканье выдирает меня из мира грез.

Смотрю на него, отирая лицо.

– Мне жаль, что ты выбрал меня, – говорю, – а не маму.

Дрейфую дальше один.

Сниму футболку, и пусть солнце жжет меня, пусть сожжет дотла.

Закрываю глаза и плыву.

37

– Проклятье, парень, ты красный, как вареный лобстер! Натягивай обратно футболку. – Папа стегает меня дурацкой рыбацкой шляпой.

О, и верно! Сажусь и осторожно ввинчиваюсь в футболку. Теперь она будто сшита из кусков наждачки, царапающей воспаленную кожу.

– Который час? – спрашиваю, все еще пытаясь отыскать в теле сбежавший мозг. Солнце каким-то непонятным образом перелетело на другую сторону неба и теперь целует краешек земли.

– А мне откуда знать? Я не римский философ.

Окей, понятия не имею, к чему он, да и не важно. Папа свою футболку уже натянул. Должно быть, вначале обмакнул ее в озеро, потому что она липнет к его коже, как пластиковая обертка. На самом деле, не такая уж плохая мысль. Ну и пусть в воде полно токсичных отходов, – главное, она ослабит жжение и ощущение, будто меня ПРЯМО СЕЙЧАС ПОДЖАРИВАЮТ НА КОСТРЕ ТРОЕ ХИЛЛБИЛЛИ.

Господи…

Однако не успеваю я снова содрать с себя футболку, как он бросает мне весло.

– Пошевеливайся, греби обратно. Хизер сегодня угощает нас в «Ди-Кью». Не хочу опаздывать.

Еще бы ты хотел! Как я понимаю, рыбалка отменяется. Вот и славно. Он открывает очередную бутылку пива, и мы плывем назад в тишине, изредка прерываемой сладкой мелодией кашля-бульканья-отрыжки…

Как раз когда приближаемся к берегу, я вижу это: едва заметную струйку дыма, что поднимается в небо позади дома Уэба! Закрыть глаза, досчитать до пяти, снова открыть. По-прежнему видна. Значит, это правда: я действительно видел его вчера вечером и могу…

– Эй, возьми глаза в руки, парень! – Папа выхватывает у меня весло, отталкивается от скалы, в которую мы бы через миг врезались.

– Извини!

– Будь внимательнее, черт побери!

– Извини!

– Иисусе!..

– Извини!

До жестяных трейлеров рукой подать. Сфокусируйся. У тебя получилось, Коллинз, получилось, получилось…

Как только касаемся земли, я выскакиваю из лодки и готов упасть на колени, целуя каждый камешек на берегу. Но нет. Это погубило бы мой план.

– Иди переоденься, – говорит отец, когда подходим к трейлеру. – Скоро едем.

Я набираю в легкие воздух, издаю вздох, достойный доклада на уроке Дулика:

– Что-то мне нехорошо. Я лучше останусь и посплю. Перегрелся.

Пожалуйста, пусть у меня получится.

Он молчит.

Как и я.

Потом:

– Тебе же хуже.

Я готов сгрести его в охапку и сплясать с ним идиотскую джигу из «Острова Гиллигана». Но нет. Это значило бы выдать себя с потрохами. Однако мое сердце мечется, как стадо зебр, бегущих от львицы. Сворачиваюсь клубком на кровати, поджимая колени к груди, чтобы он не заметил.