Читаем Зигмунд Фрейд полностью

Г– н и г-жа Фрейд примут его у себя с братом Карлом, а также предоставят им комнату в новых апартаментах, в кои они переедут по истечении двух месяцев; кроме того, они обязуются подписывать его школьные записки о болезни.

Зигмунд и Эдуард обменивались витиеватыми письмами о выдуманной Испанской академии, иногда переходя на фальшивый испанский язык, чтобы защитить информацию от глаз взрослых. Это была игра с известными только им шутками и романтическими секретами, в которой девочек называли «принципами». Когда Зигмунд серьезно заинтересовался девочкой по имени Гизела Флюс (сестрой еще одного школьного друга, Эмиля), для переписки ей было дано секретное имя Ихтиозавра. «Fluss» в переводе с немецкого означает «река», и вот она стала «ихтиозавром», доисторической рыбой.

Гизела – единственное известное романтическое увлечение Фрейда, кроме женщины, на которой он женился, эта дружба не вылилась ни во что серьезное. Она жила во Фрейбурге, откуда когда-то уехали Фрейды. Там ее отец, Игнац Флюс, был текстильным фабрикантом – как раз таким, каким не удалось стать Якобу. Эмиля, как и Эдуарда Зильберштейна, послали учиться в Вену. Фрейды и Флюсы были в дружеских отношениях, и Зигмунд навещал их во Фрейбурге по меньшей мере два раза, летом 1871 и 1872 года. Во время первого посещения Зигмунду было шестнадцать, а Гизеле – двенадцать. Во время второго он уже был в нее влюблен.

В 1871 году до поездки во Фрейбург он провел некоторое время на курорте Рознау, расположенном в горах в двадцати пяти километрах к югу. Там его мать и почти все ее дети жили в гостинице все лето. У Амалии были слабые легкие, и она часто отправлялась в Рознау после суровой зимы. Это была еще одна статья расходов, которые Якоб каким-то образом ухитрялся себе позволить и о которых Фрейд впоследствии забыл, вспоминая о своем «тяжелом детстве». На следующий год, будучи опять во Фрейбурге, он рассказал Эдуарду, что влюбился в Гизелу, хотя, «зная мой характер, ваша честь совершенно справедливо может предположить, что я не приближаюсь к ней, а сдерживаюсь». Его застенчивость, «бессмысленный Гамлет внутри меня», мешает этому.

Он говорил о том, как прекрасен ее орлиный нос, длинные черные волосы, четко очерченный рот и темная кожа – но лишь тогда, когда ее не было рядом. И даже это звучало скорее как выражение вежливости, чем страсти. Единственные чувственные слова о ней были написаны лишь три года спустя, в 1875 году, когда она уже давно была для него потеряна, и он подтрунивал над Эдуардом, переживавшим что-то подобное. «Только летом расцветает восхищение принципами», пишет он, вспоминая «так называемый розовый сад, сотни георгин» и то, как манили его «прогулки, неосознанный поиск и нежеланные и в то же время такие желанные открытия».

Страсть уступила место хладнокровию. Юному Зигмунду с глубоко посаженными глазами над пухлыми щеками, с часовой цепочкой на жилете, нужно было думать о будущем. В марте 1873 года, когда он должен был заканчивать школу, он писал брату Гизелы, Эмилю, что в его «несчастной жизни» происходит процесс принятия очень важного решения. В мае он объяснил, что это было: он решил стать ученым-естествоведом, а не юристом.

Это еще не означало, что он должен заниматься медициной. Дарвин, в то время находившийся на гребне славы, тоже был естествоведом. Зигмунд мог стать, например, зоологом или химиком и провести жизнь в лаборатории. Он писал Флюсу, что больше всего боится стать посредственностью, кроме того, он советовал ему хранить письма – «мало ли что!».

Всемирная венская ярмарка, которая в тот год проводилась в Пратере, оживила город и отвлекла школьников от экзаменов. В дождливый майский день ее открыл император Франц Иосиф. Вдали раздавались артиллерийские залпы, а коронованные особы Европы прятались под зонтами. Зигмунд с иронией писал Флюсу о «радующейся толпе» из газетных репортажей, которая, по его словам, в действительности так страдала от дождя, что никто и не приподнял шляпы. А его величество, добавил он, выглядел не более «величественно», чем дворник.

Кроме шлемов с плюмажем там было кое-что посерьезнее: промышленные павильоны, полные всевозможных машин и приспособлений. Одно из них – керосиновая лампа с цепями, позволявшими поднимать и опускать ее над обеденным столом, так понравилась Фрейдам, что они ее купили. Австрия стремилась показать, что становится современным государством. Некоторые страны даже чувствовали себя неловко по сравнению с «прогрессивными» хозяевами. Британцы жаловались, что их продукция «алогичным образом задерживается» на дорогах континента, и прикрывали пустые места флагами, надеясь, что никто этого не заметит.

Перейти на страницу:

Похожие книги

100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе
100 легенд рока. Живой звук в каждой фразе

На споры о ценности и вредоносности рока было израсходовано не меньше типографской краски, чем ушло грима на все турне Kiss. Но как спорить о музыкальной стихии, которая избегает определений и застывших форм? Описанные в книге 100 имен и сюжетов из истории рока позволяют оценить мятежную силу музыки, над которой не властно время. Под одной обложкой и непререкаемые авторитеты уровня Элвиса Пресли, The Beatles, Led Zeppelin и Pink Floyd, и «теневые» классики, среди которых творцы гаражной психоделии The 13th Floor Elevators, культовый кантри-рокер Грэм Парсонс, признанные спустя десятилетия Big Star. В 100 историях безумств, знаковых событий и творческих прозрений — весь путь революционной музыкальной формы от наивного раннего рок-н-ролла до концептуальности прога, тяжелой поступи хард-рока, авангардных экспериментов панкподполья. Полезное дополнение — рекомендованный к каждой главе классический альбом.…

Игорь Цалер

Биографии и Мемуары / Музыка / Прочее / Документальное
Шопенгауэр
Шопенгауэр

Это первая в нашей стране подробная биография немецкого философа Артура Шопенгауэра, современника и соперника Гегеля, собеседника Гете, свидетеля Наполеоновских войн и революций. Судьба его учения складывалась не просто. Его не признавали при жизни, а в нашей стране в советское время его имя упоминалось лишь в негативном смысле, сопровождаемое упреками в субъективизме, пессимизме, иррационализме, волюнтаризме, реакционности, враждебности к революционным преобразованиям мира и прочих смертных грехах.Этот одинокий угрюмый человек, считавший оптимизм «гнусным воззрением», неотступно думавший о человеческом счастье и изучавший восточную философию, создал собственное учение, в котором человек и природа едины, и обогатил человечество рядом замечательных догадок, далеко опередивших его время.Биография Шопенгауэра — последняя работа, которую начал писать для «ЖЗЛ» Арсений Владимирович Гулыга (автор биографий Канта, Гегеля, Шеллинга) и которую завершила его супруга и соавтор Искра Степановна Андреева.

Арсений Владимирович Гулыга , Искра Степановна Андреева

Биографии и Мемуары