Зигмунд Фрейд и Карл Густав Юнг. Учения и биографии

Нечто аналогичное наблюдалось и в том случае, когда, на волне очередного успеха, Фрейд был увлечен своей исследовательской и терапевтической деятельностью. Но стоило только с головой уйти в самоанализ, как тут же он обнаруживал у себя какой-нибудь вид психического расстройства.

Во время переписки с невестой «незначительная истерия» обостряла его восприятие собственных пороков. В письмах Флиссу находили свое отражение его сомнения и мучительные переживания, обусловленные выявившимся конфликтом между истиной и нравственностью.

Хотя самоанализ Фрейда несомненно сопровождался позитивными результатами, позволившими ему разобраться в собственном бессознательном, тем не менее он вызывал очевидные, но неприятные болезненные состояния, которые не доставляли никакого удовольствия.

Самоанализ может привести к болезненному самокопанию, приносящему мазохистское удовлетворение, усугубляющее болезненное состояние индивида. Но он может сопровождаться и интеллектуальными прозрениями, выводящими человека на новые рубежи познания внутреннего и внешнего мира, как это имело место у Фрейда.

Возможно, почувствовав для себя опасность или увлекшись новыми идеями, связанными с пересмотром теории совращения ребенка, Фрейд не то чтобы отстранился от самоанализа, но, проделав трудную и мучительную для себя работу, в дальнейшем превратил его в дополнительное средство к тому психоанализу, который осуществлялся им по отношению к его пациентам. Не случайно уже в конце 1897 года он начинал говорить о том, что может анализировать себя только с помощью знания, полученного объективным путем, то есть не изнутри самого себя, а извне.

В письме Флиссу от 14 ноября того же года он высказал мысль, что подлинный самоанализ невозможен. Наконец, в очередном письме к другу, написанном 2 февраля 1898 года, Фрейд сообщил:

«Мой самоанализ оставлен в покое, чтобы заняться книгой о сновидениях».

В дальнейшем мысль Фрейда о том, что подлинный самоанализ невозможен, положила начало дискуссиям о соотношении самоанализа и психоанализа. Но несомненно то, что осуществленный им самоанализ помог возникновению новых идей, способствовавших становлению психоанализа и связанных с пониманием эдипова комплекса, психической реальности, роли фантазий в жизни человека и необходимости толкования сновидений.

Тайна сновидений

Фрейд интересовался сновидениями задолго до того, как приступил к самоанализу. По данным его официального биографа Джонса, у него всегда было много сновидений и он уже в детстве записывал их.

Позднее Фрейд обзавелся записной книжкой, специально предназначенной для записи своих сновидений. В письмах к Марте он сообщал о том, что ему снятся разнообразные, буйные, красочные сновидения и что на основании личного опыта он мог определить значение некоторых из них.

По прошествии некоторого времени он научился разбираться в сновидениях пациентов и однажды, еще до опубликования совместно с Брейером написанной работы по исследованию истерии, сообщил ему о том, что способен толковать сновидения.

Хотя Фрейд с ранних лет интересовался сновидениями, тем не менее только в 1895 году произошло знаменательное событие, положившее начало его систематическому толкованию сновидений. Ему приснился сон, который впервые он подверг детальному анализу и который вошел в историю психоанализа под названием «сна об инъекции Ирме».

Это случилось летом, когда семья Фрейда поселилась недалеко от Вены, в замке Бельвю, стоящем на небольшом возвышении. Там, в ночь с 23 на 24 июля 1895 года, ему приснился сон, описание и подробный анализ которого нашли свое отражение в «Толковании сновидений».

В пересказе Фрейда содержание этого сновидения таково: