Зигмунд Фрейд и Карл Густав Юнг. Учения и биографии

«Большая зала – много гостей. – Среди них Ирма: я беру ее под руку, точно хочу ответить на ее письмо, – упрекаю ее в том, что она не приняла моего “решения”. Говорю ей: “Если у тебя есть еще боли, то ты сама виновата”. Она отвечает: “Если бы ты знал, какие у меня боли в горле, в желудке и в животе, мне все прямо стягивает”. Я пугаюсь и смотрю на нее, У нее бледное, опухшее лицо. Мне приходит в голову, что я мог не заметить какого-нибудь органического заболевания. Я подвожу ее к окну, смотрю ей в горло. Она слегка противится, как все женщины, у которых вставные зубы. Я думаю, что ведь ей это нужно. – Рот открывается, я вижу справа большое белое пятно, а немного поодаль странный нарост, похожий на носовую раковину; я вижу его сероватую кору. – Я подзываю тотчас же доктора М. – Тот смотрит и подкрепляет мое мнение… У доктора М. совершенно другой вид, чем обыкновенно. Он очень бледен, хромает и почему-то без бороды… Мой друг Отто стоит подле меня, а друг Леопольд исследует ее легкие и говорит: “У нее притупление слева внизу”. Он указывает еще на инфильтрацию в левом плече (несмотря на надетое платье я тоже ощущаю ее, как и он…). Доктор М. говорит: “Несомненно, это инфекция. Но ничего: у нее будет дизентерия, и инфекция выйдет…” Мы почему-то сразу понимаем, откуда эта инфекция. Отто недавно, когда она себя почувствовала нездоровой, впрыснул ей препарат пропила – пропиле… пропиленовую кислоту… триметиламин (формулу его я вижу ясно перед глазами)… Такой инъекции нельзя делать легкомысленно… По всей вероятности, и шприц был не совсем чист».

Само сновидение занимает чуть меньше книжной страницы. Зато анализ его Фрейдом в «Толковании сновидений» составляет девять страниц. Имеются еще дополнительные комментарии, следующие сразу же за анализом, а также разбросанные по разным местам текста книги. Само по себе это говорит о многом, как, впрочем, и то, что данное сновидение является фактически первым, с разбора которого начинает Фрейд при рассмотрении метода толкования сновидений.

Как говорил Фрейд, сновидение – королевская дорога к познанию бессознательного. Сновидение Фрейда об инъекции Ирме – путь к его собственному бессознательному.

Однако осуществленный Фрейдом разбор собственного сновидения свидетельствует о том, что раскрытие его подлинного смысла и выявление исконного бессознательного – задача крайне трудная для любого исследователя, тем более автора сновидения.

Фрейд дал свою интерпретацию многим деталям, обнаруженным в сновидении об инъекции Ирме. Однако за кадром осмысления остались его внутренние сшибки и мучительные переживания, связанные с одним эпизодом, имеющим непосредственное отношение к его дружбе с Вильгельмом Флиссом.

Дело в том, что за пять месяцев до того, как Фрейду приснилось сновидение об инъекции Ирме, Флисс оперировал пациентку (Эмма Экштейн), которая проходила курс лечения у его друга. Фрейд отослал свою пациентку к Флиссу, выдвинувшему теорию о связи менструации с носом, и тот сделал операцию на одной из носовых раковин женщины.

Несколько дней спустя после завершения операции, когда она была уже в Вене, у пациентки началось кровотечение, и обследовавший ее хирург обнаружил, что Флисс оставил в ране около полуметра марли. Фрейд был свидетелем обнаружения этой «врачебной ошибки» и того, что его пациентка чуть не умерла по вине Флисса.

Разумеется, Фрейд не мог не переживать по этому поводу. Его переживания были обусловлены не только возможной смертью его пациентки (говорят, что во время извлечения забытой марли из раны он потерял сознание), но и сомнениями в компетентности Флисса или досадой на его небрежность.

Не исключено, что, наряду с другими (беременность жены, тревога по поводу возможных соматических истоков заболевания, желание быть невиновным в состоянии Ирмы), переживания Фрейда в связи с последствиями сделанной Флиссом операции Эмме Экштейн нашли свое отражение в сновидении об инъекции Ирме. Но Фрейд не упомянул о них при толковании данного сновидения, хотя признавался в том, что в его анализе есть пропуски.

Как бы там ни было, но сон об инъекции Ирме и соответствующее толкование его воспринимались Фрейдом в качестве важной вехи в его поиске новых путей к познанию внутреннего мира человека.

Несколько месяцев спустя после публикации «Толкования сновидений» в письме к Флиссу от 12 июня 1900 года Фрейд в полушутливой форме спросил его о том, не думает ли тот, что когда-нибудь на том месте, где ему приснился сон об инъекции Ирме, на мраморной доске можно будет прочитать:

«Здесь 24 июля 1895 года

доктору Зигм. Фрейду

открылась тайна сновидения».

Полушутливое вопрошание Фрейда было, конечно, игрой его воображения, и он мог себе позволить некоторую фантазию, свидетельствующую, впрочем, о том, какое большое значение он придавал сну об инъекции Ирме и тому анализу его, которое он дал в «Толковании сновидений».