Зигмунд Фрейд и Карл Густав Юнг. Учения и биографии

В романах Достоевского сплошь и рядом изображались действующие лица, часто вызывающие отвращение и неприятие в силу их распутной жизни, дурных привычек, преступных деяний, болезненного восприятия мира. Нелепые на первый взгляд убийства, амбициозные претензии, всеразъедающая ложь, любовная страсть, подтачивающие жизненные силы переживания, ведущие к бредовым идеям и сумасшествию, – все это тщательно и скрупулезно выписывалось мастерским пером, будто автор хотел разоблачить тот образ разумного, добропорядочного человека, который столетиями насаждался в литературе, ориентированной на приукрашивание жизни, представление ее в исключительно розовых тонах.

Как и Достоевский, Фрейд вскрывал такие неприглядные, вызывающие подчас возмущение своей обнаженностью картины действительного или воображаемого отцеубийства, сладострастно-эротических или садистско-мазохистских влечений индивида, которые воспринимаются в плане трактовки человека как неразумного, агрессивного существа, находящегося во власти своих безудержных страстей.

Желание сына убить своего отца и овладеть матерью, сексуальная полиморфная извращенность ребенка, непристойные фантазии детей, жуткие сновидения взрослых, агрессивные инстинкты, антисоциальные и противоморальные наклонности, влечение к смерти – обо всем этом Фрейд писал в своих работах, делая акцент на темной стороне человеческой души.

Достоевский вывернул наизнанку душу человека, заставив его публично исповедоваться в своих низменных помыслах и действиях. Фрейд заглянул по ту сторону сознания личности, обнажив перед ней древний мир желаний и влечений с его сексуальной символикой, своеобразным, требующим расшифровки языком бессознательного, иносказательным смыслом, стоящим за обычными психическими актами.

Оба затронули такие струны человеческой души, которые отнюдь не предназначены для извлечения приятных и благопристойных звуков, удовлетворяющих изысканному вкусу любителей классической музыки. Напротив, своим барабанным боем, заставляющим человека натягивать нервы до предела, они разверзли перед ним глубокую пропасть людских страстей и пороков, в которую может сорваться каждый смертный, становящийся непримиримым и отталкивающим зловещими деяниями бесом, вызывающим симпатию идиотом (Достоевский) или убегающим в болезнь, как в монастырь, невротиком, страдающим навязчивыми идеями истериком, психопатом (Фрейд).

Фрейд мог многое почерпнуть из литературного наследия Достоевского, которого он высоко ценил как талантливого писателя. Другое дело, что основатель психоанализа не испытывал особой личной симпатии к нему как человеку, в сочинениях которого, по его выражению, просматривалось эгоистическое стремление освободиться от напряженной потребности посредством хотя бы символического удовлетворения, и при этом он не пренебрегал возможностью испугать и помучить читателя.

В письме Теодору Райку от 14 апреля 1929 года Фрейд признался, что в общем-то он не любит Достоевского. Отвечая на критический разбор своего исследования о русском писателе, содержащийся в рецензии Райка «Очерк о Достоевском», он подчеркнул:

«Вы также верно высказываете соображение, что при всем изумлении перед мощью и умственным превосходством Достоевского я просто его не люблю. Это связано с тем, что я расходую всю свою терпимость по отношению к патологическим натурам во время анализа. В искусстве и жизни я их не переношу. Это мое личное отношение и для других оно не обязательно».

Но это не мешало Фрейду по достоинству оценивать художественный талант Достоевского и в ряде случаев апеллировать к его идеям.

Заядлый курильщик

В 1902 году Фрейд отправил открытки четырем молодым медикам: Альфреду Адлеру, Максу Кахане, Рудольфу Рейтлеру и Вильгельму Штекелю. Первый из них читал работу Фрейда «Толкование сновидений» и выступил в защиту изложенных в ней идей. Второй и третий слушали курс лекций Фрейда в Венском университете. Четвертый несколько лет тому назад проходил краткий курс лечения у Фрейда.

Фрейд пригласил этих молодых людей к себе домой с целью изложения перед ними своих идей. Постепенно количество слушателей увеличивалось, среди которых оказались не только врачи, но и писатели, музыканты, педагоги. Так зародился кружок, члены которого собирались по средам вечером в доме Фрейда. Он же сидел во главе длинного стола, курил виргинскую сигару, и табачный дым окутывал членов данного кружка, внимательно внимавших ему и принимавших участие в обсуждении докладов.

Рабочий день Фрейда был расписан буквально по минутам. С восьми часов утра и до часу дня он принимал пациентов, с часу до трех делал перерыв и затем вновь работал с пациентами до девяти, а подчас и до десяти часов вечера. Во время дневного перерыва Фрейд имел возможность совершать прогулки по окрестным улицам Вены и посещать табачный магазин возле церкви Св. Михаила, где пополнял запас сигар.