Зигмунд Фрейд. Упадок и конец психоанализа

7. Невротические пациенты, которых лечат психоаналитической психотерапией, не выздоравливают быстрее, чем пациенты, которых лечат с применением эклектической психотерапии, и, возможно, они выздоравливают менее быстро, если учесть большую долю пациентов, которые прерывают лечение.

8. За единственным исключением базирующихся на теории учения психотерапевтических методов результаты опубликованных исследований у военных и гражданских невротиков, а также у взрослых и детей, указывают на то, что терапевтические воздействия психотерапии незначительны или вообще отсутствуют, и не добавляют в доказуемом объеме ничего к неспецифическим воздействиям обычного медицинского лечения, как и к таким событиям, которые происходят в повседневном опыте пациента.

К этим тезисам нужно сделать два замечания. Во-первых, они сначала кажутся достаточно удивительными, так как: Пациенты, которые подвергаются психоанализу, принадлежат почти всегда к типу личности с качествами «молодые, привлекательные, красноречивые, умные и успешные»; но для этого круга людей прогноз, в общем и целом, благоприятен, все равно, какое лечение применяется. Установленные психоаналитиками критерии отбора ведут к исключению всех чрезмерно тяжелых случаев (включая сексуально отклоняющихся от нормы и алкоголиков), далее больных, которые не желают «вербальной терапии», а также людей, которых обученный эксперт уже в общих чертах посчитал бы неподходящими для психотерапевтического лечения. Ввиду того факта, что они таким элегантным способом исключают самых трудных и самых неподдающихся невротиков из лечения и концентрируются только на тех пациентах, которые с высокой вероятностью станут здоровыми, можно было бы подумать, что психоаналитики с самого начала повлияли на судьбу в свою пользу. Но тот факт, что им, тем не менее, все равно не удается показать лучший результат, не допускает никакого другого вывода, чем тот, что психоанализ менее эффективен, если он вообще эффективен, чем эклектические формы терапии, даже чем полное отсутствие какой-либо терапии вообще.

Второй момент, который нужно упомянуть, касается большого числа подвергавшихся психоаналитическому лечению больных, которые добровольно прекращают лечение, прежде чем оно закончится. Это привело к разногласию в отношении статистики выздоровлений во время и после психоаналитического лечения. Нужно ли засчитывать 50% или больше пациентов, которые заканчивают лечение психоанализом до того, как они продемонстрируют значительное улучшение состояния, как неудачи, или их нужно вообще не учитывать в статистике? Я сам всегда полагал, что их нужно засчитывать как неудачи. Пациент приходит к врачу, чтобы тот его лечил и вылечил; если же он теперь снова уходит без значительных успехов на пути к излечению, то, все же, такое лечение однозначно не удалось. Этот аргумент подтверждается еще одной часто употребляемой психоаналитиками – однако, очень странной – логикой. Согласно этой логике существует три группы пациентов. Первая группа охватывает пациентов, которых успешно лечили, и они считаются исцеленными. Вторая группа включает пациентов, которые еще находятся в процессе лечения – лечения, которое длится, вероятно, уже несколько лет, возможно, продолжается даже до тридцати лет. Третья группа состоит из пациентов, которые прекращают лечение. И вот психоаналитики утверждают, что лечение всегда успешно, так что вторую группу не нужно причислять к неудачам; они как раз должны продолжать терапию, до тех пор, пока это необходимо – вероятно, еще десять, двадцать или тридцать лет, или пока они не умрут. Если же они бросают лечение и присоединяются к третьей группе, тогда аналитики говорят, что эти пациенты вполне были бы исцелены, если бы они продолжили лечение психоанализом, и поэтому их тоже нельзя причислять к неудачам.

Между тем при таком подходе ни один пациент, поистине, не мог бы когда-нибудь считаться неудачей. Либо его отпускают как исцеленного (и мы из случая Человека-волка знаем, что это может значить), либо он продолжает свое лечение. «Неудач» не может быть per definitionem (по определению), и вследствие этого также невозможно опровергнуть психоаналитическую гипотезу, что лечение всегда имеет успех (или должно иметь или имело бы, если бы, и т.д.). Эта типичная для психоаналитиков аргументация напоминает досадным образом о тезисе греческого врача Галена из второго века нашей эры, который в качестве рекомендации некоего особенного медикамента писал следующее:

«Все, кто пьет это лекарство, выздоравливают за короткое время. Кроме тех, кому оно не помогает, которые умирают. Совершенно ясно, что оно не действует только в безнадежных случаях».

Это может звучать как легкомысленная карикатура на приведение психоаналитиками их доказательств, но это, тем не менее, точно соответствует сути дела. Ведь многие психоаналитики пользуются как раз такого рода псевдологикой, когда они реагируют на критику, в основе которой лежат опубликованные данные о неудачах лечения.